рь. Там тамбурок. Потом
Путин открыл и второй тамбурок, побольше первого, там стоял журнальный столик,
двухместный диванчик и кресло. И его миновали. И перешли в комнату отдыха. Все
это время Сечин улыбался чему-то своему, внутреннему, глубинному, искреннему.
Приятность какую-то чувствовал, приветливость и готовность. Путин устремился
дальше, а Сечин тут уже остановился, улыбаться перестал и сел в кресло. По-
свойски. В кресле почувствовал жесткое что-то, пошарил рукой под ягодицей, нашел
колпачок от ручки своей. Вчера думал, что потерял. Игорь улыбнулся - на кресле
после него никто не сидел. Шеф в комнату отдыха не каждого приглашает. Вот оно,
подтверждение особой близости - кусочек латуни под задницей. Это же как медаль в
своем роде. Символично, правда?
А в приемную в это время вошел лучезарный Сурков. Потягивая по-воспитанному
жидкие выделения слизистой носа обратно в нос же. Ну, шмыгал он так бодренько.
Меленько так пошмыгивал. "Опять кокса нанюхался с утра", - подумал секретарь с
отвращением и поднял доброе лицо на приятно взвинченного Славу.
- Игорь Иванович у шефа. Игорь Иванович в комнате отдыха, а шеф в туалете, -
голос секретаря звучал живее, чем в разговоре с Сечиным.
А ведь секретарь кокаина не нюхал. Не с чего ему было оживляться. Он просто из
любезности принимал обличье того, с кем говорил. И вот: проникся кокаиновым
драйвом. Игривостью даже некоторой. И сказал, в каком помещении шеф, чтобы
присутствующие в приемной гости за-
40
Сергей Доренко
интересовались бы его осведомленностью и экранчиками и фотодатчиками,
спрятанными за стойкой, а он бы им не сказал и не показал. Потому что секрет.
Дело государственное. Суркову же Владиславу Юрьевичу будет забавно, что Сечин не
вопросы решает, а ждет у двери клозета. Вот каков он у нас - секретарь Петр
Николаевич, - день еще только разгоняется, а он уже столько очков заработал.
- Тут вот |