гда последний гость вышел за порог, граф отправил дочь в
комнату с тихой угрозой в голосе, что было гораздо хуже, чем его крик.
Ни вечером, ни утром Тони не хотел слушать никаких объяснений. Родители
считали,
что она их просто опозорила.
Элизабет сидела под замшелой яблоней и грызла падалицу. Она любила убегать
в сад.
Стены из высушенного камня были увиты плющом, пахло теплой ароматной луговой
травой, маленькие белые мошки роились над головой, плетя в воздухе кружева. У
них в
саду росли груши, яблони, сливы, и если не бояться ос, которые с жадностью
кружились
над деревьями, то прятаться здесь было лучше всего. Элизабет сделала такое
открытие
еще в детстве, к большому неудовольствию родителей. Она любила взбираться на
старые
деревья с кривыми ветками и просиживала там весь день, пока кто-нибудь из
рабочих с
конюшни не находил ее и не звал домой.
Может быть, тогда и началось ее сопротивление. Сколько волнений для детской
души -
взбираться по веткам и жить среди листвы, как белка. А если влезть повыше, то
можно
увидеть, что происходит за стенами сада. Она видела красные крыши конюшен,
ухоженную зеленую лужайку для крокета, а дальше, за пределами имения, зубцы скал
и
серебристый блеск моря. Элизабет возвращалась в замок к чаю с исцарапанными
коленками, порванными носками, оставляя грязные следы и сухие листья на кухонном
полу. Ее отправляли спать без ужина.
Элизабет улыбнулась. Шестнадцать лет. А у нее все еще проблемы...
Мать приказала слугам отнести ей в спальню кофе и тосты, а этот маленький
тщеславный Ричард лакомился копченой рыбой и повидлом. Он даже не сказал ей
"доброе утро".
Боже мой, если отец собирается все оставить своим сыновьям, она окажется
совсем без
наследства, подумала Элизабет, но быстро взяла себя в руки: бабушка позаботилась
о ней,
ей больше нечего бояться.
Едва закончился завтрак, девушка оседлала одну из самых спокойных кобыл и
галопом
помчалась к вершинам утесов. Та |