ошадином рынке. Все в округе жалеют мою мать.
- Как ты смеешь говорить с отцом в таком тоне?!
От громового голоса отчима мальчик вздрогнул, но Тикуами уже начал по-иному
смотреть на пасынка. "Потихоньку, - подумал он, - мальчишка растет". Хиёси с
каждым днем становился крепче. Взгляд его на родителей и их жилище был не по-
детски серьезным. Глаза Хиёси раздражали, пугали и тревожили непутевого отчима.
- Нечего прохлаждаться! Отправляйся искать работу! - приказал он.
На следующий день Хиёси отправился к деревенскому бондарю. Оттуда его выгнали
через месяц.
- Он просто невыносим, - жаловалась жена хозяина.
Мать Хиёси не могла взять в толк, почему ее сын нигде не приживается. Хиёси
нанимался и в другие места: в лавку циновщика, в трактир на лошадином рынке, к
кузнецу. Но нигде не задерживался больше полугода. Слухи о его нерадивости
разошлись по округе, и никто уже не решался ни взять его в услужение, ни
порекомендовать знакомому.
- А, это никудышный парень из дома Тикуами! Ни на что не годен, к тому же
грубиян и забияка.
Мать Хиёси чувствовала себя неловко. Она стыдилась сына, а в ответ на дурные
отзывы о нем сама жаловалась на никчемность Хиёси.
- Ума не приложу, что с ним делать, - сокрушалась она. - Работу в поле ненавидит
и по дому делать ничего не желает.
Весной, когда Хиёси пошел четырнадцатый год, Онака сказала ему:
- На этот раз ты должен исправно трудиться, иначе моя сестра не посмеет
взглянуть в глаза мужу, господину Като. Все станут смеяться и говорить: "Вот,
опять!" Если тебя еще раз выставят за дверь, не жди моего прощения.
На следующий день тетя повела его в Синкаву. Большой красивый дом, в который они
пришли, принадлежал Сутэдзиро, богатому гончару и купцу. Офуку вырос в бледного
шестнадцатилетнего юношу; помогая приемному отцу, он и сам мало-помалу освоил
гончарное дело.
В лавке у гончара строго соблюдались различия между хозяином и работниками. Во
время разговора Хиёси смиренно ст |