- отвечает.
- У этого типа?
- Ну да! Сами видели, какой у него салон! Вы же стояли рядом!
Такое впечатление, что она говорит с полным ртом. Что у нее в горле что-то
застряло.
Представляю, как она орудует шампунем, намыливая головы пахучей пеной.
- Я хотела бы вернуться домой, - говорит, - поспать хоть часок перед
работой.
На что Пьеро говорит "нет". И это "нет" падает, как нож гильотины. Мы с
Карно смотрим
на него, ничего не понимая. С чего это Пьеро так завелся? Теперь у него вид
одержимого
навязчивой идеей человека, который ни о чем другом уже думать не может. Видя,
как он сияет,
я начинаю догадываться, что он задумал. Как воскресший, словно обретя новые
силы, тот бегом
пересекает помещение. Чуть-чуть прихрамывая, как бы давая понять, что не забыл о
своей ране.
С гримасами от боли покончено.
С загадочным видом останавливается в дверях и оборачивается к нам, будто к
своим
апостолам. "Следуйте за мной", - говорит. И направляется к выходу, словно
инвалид,
лишенный костылей. Бросаюсь помочь ему спуститься по лесенке с узкими ступенями.
Карно
топает за мной. "Ее можно оставить одну?" - спрашиваю я, кивая на девчонку. "С
Ринго нет
проблем", - осклабившись, отвечает тот. Ринго - это немецкая овчарка. Под ее
охрану и
оставляем деваху, чтобы не слиняла.
Пьеро тащит нас через гараж. Заинтригованные, следуем за ним. Оберегаю его
от новых
повреждений. И тут он застывает перед окаянной "ДС".
- Догадываетесь, какой подарок мы сделаем парикмахеру? - усмехается он
лукаво.
- Понятия не имею, - отвечаю ему.
- Так слушай.
И, впившись рукой мне в плечо, с наслаждением объясняет свой план.
- Раз этот мужик так привязан к своей тачке и даже готов пустить в ход
револьвер, лишь
бы мы не коснулись ее своими грязными лапами, мы, конечно, вернем ее. Не будем
свиньями!
Оставим где-нибудь на обочине дороги. Фараоны подберут, и тот явится за ней в
комиссариат.
Там он убедится, что она целехонь |