ли полицейские сирены, и люди,
толпившиеся на тротуаре, натыкались на нее и Тома. Кимберли была поражена не
менее, чем если бы они высадились на
Марсе. В их доме телевизор был запрещен, и ей не разрешали ходить в кино. Все
вокруг нее было незнакомым, и, затаив
дыхание, она вцепилась в Тома, который вел ее в сумерках к Таймс-сквер.
Зрелище, представшее перед глазами Кимберли, ошеломило ее, и сердце
девочки учащенно забилось. Вокруг сверкали
уличные фонари, излучая яркие потоки света. Здания также светились гирляндами
мигающих огней. Это была сплошная
блестящая цепочка, переливающаяся красным, голубым, золотистым и серебряным
светом. Гигантские строения слились в
единый запутанный клубок. Мириады разноцветных огней как бы жили своей
самостоятельной жизнью, устремляясь то
вверх, то вниз, вспыхивая и искрясь в бесконечном пространстве. Кимберли никогда
не видела подобного зрелища и даже не
подозревала, что такое бывает на свете. Однако все это существовало наяву, и
яркие светящиеся рекламы "Мальборо",
"Шевроле" и "Астор-отель" завораживали девочку своей роскошью.
В этот момент она поняла, что со временем обязательно должна стать богатой
и иметь много денег, чтобы не
уподобиться своей матери, и иметь все, что захочет, когда станет взрослой.
Стоя как завороженная среди мчащихся и
громко сигналящих автомобилей, она разглядывала рекламы, и там, где остальные
видели только гирлянды грязных
электрических лампочек, Кимберли виделись бриллианты.
С этого момента ею овладело только одно желание - быть богатой и
преуспевающей. Будучи способной, теперь она
стала учиться с еще большим рвением и в шестнадцать лет, имея в школе только
отличные отметки, бросила ее и начала
работать. Мать хотела, чтобы дочь по-прежнему жила в семье и устроилась на
работу в магазине. Кимберли временно
согласилась, но только потому, что на этой работе у нее оставалось время для
занятий на курсах стенографии и машинописи |