Как-то Куманин во главе бригады нагрянул с обыском на квартиру к бородатому
философу, который числился таковым только потому, что окончил, кажется, три
курса,
философского факультета МГУ и был отчислен за систематические прогулы и
академическую
неуспеваемость. Это, однако, не помешало ему написать, работая сторожем,
несколько книг по
философии духовного кризиса славянства и полумистических путей его возрождения.
Книги
были опубликованы, естественно, на Западе, а их текстовая экспертиза,
проведенная
независимо друг от друга двумя докторами философии Института
марксизма-ленинизма,
показала, что автор нуждается в психиатрической помощи. В любом случае, его
следовало
изолировать от общества.
У философа конфисковали два кубометра книг. Разных Розановых, Бердяевых,
Соловьевых, Флоренских и прочих злобных антисоветчиков и мракобесов, строжайше
запрещенных в Советском Союзе. Поразило же Куманина то, что на стене комнаты,
где жил
философ, висели портреты Николая II и его злобного сатрапа-вешателя Столыпина.
Это были
фоторепродукции из каких-то дореволюционных иллюстрированных изданий,
заключенные в
дешевые современные рамки.
На допросе Куманин сообщил философу, что весь его бред по поводу славянской
философии выдает в нем вялотекущую шизофрению, и спросил, что заставило его
держать у
себя портреты двух самых кровавых палачей русского народа, о духовном
возрождении
которого он так заботился? В ответ философ захохотал. Хохотал он долго, потому
был
отправлен в сумасшедший дом, где умер после первого укола аминазина. Оказалось,
что у него
очень слабое сердце.
Другой арестованный был более словоохотлив. Он оказался историком,
преподавателем
научного коммунизма в одном из московских вузов. При обыске у него нашли массу
изданных
на Западе книг и брошюр, посвященных жизни, деятельности и трагическому концу
последнего
русского императора. Попался он на том, что пытался установить контакт с неким
западным
издательством, |