, что на него оказывают психологическое давление.
Сейчас главное удержаться - ни одно неосторожное слово не должно слететь с
уст...
Дэйв, мысленно твердил он себе, ни одного звука, лишь слово - и ты уже не
сможешь
повернуть назад, развяжешь язык, как старая болтливая шлюха. Помни, чему тебя
учили,
помни отчий дом, друзей - не предавай...
- Приказываю тебе отвечать, лейтенант! - Человек явно сердился. Резкие слова
и
тон вернули Люгера на землю, карусель в глазах разом остановилась. - Я уважаю
тебя
как храброго солдата, профессионала и вправе рассчитывать на адекватную реакцию
с
твоей стороны. Скажи мне только дату рождения, ответь еще на пару безобидных
вопросов, и я договорюсь, чтобы исполнение приговора было по крайней мере
отложено
на месяц. Откажешься - я отдам тебя в лапы громил, что ждут сейчас за дверями.
Они не
будут относиться к тебе, как к офицеру, военному летчику, для них ты лишь
объект,
живой кусок мяса, который очень удобно кромсать. Лучше говори. Ради собственного
же
блага.
Пульс у Люгера прыгал галопом, дыхание было затруднено. Он пытался ухватить
каждое слово того сукиного сына, что стоял перед ним, но разум был затуманен,
перед
глазами плыли неясные картины. Такое ощущение, что нервы оголены, как провода.
Сволочи - наверное, накачали его разными лекарствами. Он тяжело глотал слюну,
напряженно всматривался перед собой и размышлял, размышлял, монотонно
прокручивая
в голове одну и ту же пленку...
- Черт с тобой, Люгер, подыхай, если хочешь! - взревел незнакомец. Казалось,
он
вконец теряет терпение, голос зазвучал хрипло, угрожающе. - Почему я должен тебя
уважать, а? Ты вторгся в мою страну, напал на наших людей, ты - мерзавец,
посягнувший на чужой дом и добро. Теперь вот лежишь здесь - в тепле, чистоте,
уюте, о
тебе заботятся, хотя ты этого не заслуживаешь. Ты вообще ничего не заслуживаешь,
кроме сурового и справедливого наказания, слышишь? - Человек почти срывался на
крик.
Внезапно русский |