возможно, изменит свое мнение. Но я не хочу нести
за вас ответственность.
- Я сам в состоянии нести за себя ответственность, - сказал Драмм. - В конце
концов, это моя голова. Думаю, что я
могу ходить, и буду.
- А это моя кровать и мой дом, - твердо ответила девушка, так, как отвечала
братьям, когда принимала окончательное
решение и больше не желала слушать никакой чепухи. - Когда вы будете у себя
дома, можете безумствовать сколько
угодно. Но не здесь.
Он пристально посмотрел на нее. Потом опустил голову на подушку и улыбнулся.
- Боже мой, - произнес он. - Обидно, но справедливо. Никто не говорил со мной
подобным тоном с тех пор, как мне
исполнилось десять лет! Нет, вру. В десять лет они уже не смели возражать.
Восемь. Нет, опять вру. Отец совсем недавно
говорил со мной так же, - печально добавил он.
- Прошу прощения, если это прозвучало грубо, - сказала она, - но я стараюсь
для вашего же блага.
- Да, мама, - смиренно кивнул он. Мальчики заулыбались и с видимым
облегчением убрали руки с его плеч.
Александра тоже улыбнулась.
- Вы у нас в гостях, а не в тюрьме. Все, что вам нужно, только попросите, и
мы принесем.
Драмм загнанно огляделся:
- Я не могу, - сказал он. - Я хотел... То есть...
- Он хотел сам идти в сортир, - доложил Роб. - Вин собирался принести ему
горшок, но он принялся отталкивать нас.
- Роб! - воскликнула Александра. - Такие вещи не обсуждаются в приличном
обществе! - Но им придется это
обсудить. - У нас действительно все имеется, - обратилась она к Драмму, стараясь
говорить, как ни в чем не бывало. Ей с
трудом удавалось не краснеть. Девушке так хотелось показать Драмму, что она не
какая-нибудь неотесанная деревенщина, а
тут приходится обсуждать с ним ночные горшки!
Невероятно!
Да кому какое дело? Что с ней? Какая разница, что он подумает? Она заботится
о доме и о семье и всегда поступает так,
как должна. Глубоко вздохнув, Александра решила, что лучший сп |