кнул, взял с
блюда, парящего в воздухе, гроздь винограда, оторвал губами ягоду. Смахнул с
подбородка
брызнувший сок. - Я настолько люблю Красотку, что даже объясню вам всем, почему
это
солнце вчера повело себя так странно. И почему так досталось вашему любимому
Семивратью.
Ясик подошел к лежащему под деревом камню, остановился на мгновение.
Камень,
словно сделанный из воска, вдруг потек, приобретая форму кресла. Ясик сел:
- Значит, я, тамошний бог Солнца, просто сошел с ума и не справился с
солнцем? И
теперь, по-хорошему, должен не только принести вам свои извинения, но даже и
возместить
убытки? Да?
Все промолчали. Мастер, собравшийся было куда-то идти, оглянулся на Ясика и
тихо
присел на камень поодаль.
- Молчание - знак согласия, - констатировал Ясик. - Только это с вашей
точки зрения.
А вот с моей...
Волны перестали накатываться на берег. Они застывали, набегая одна на
другую,
поднимались все выше и выше, словно складывая стену. Высокую, изумрудно-зеленую
стену.
- Вот ты, Здоровяк... - Ясик махнул рукой в сторону Воина, и тот вздрогнул.
- Тебе
Трофейного столпа жалко? А тебе, Красотка, Рощи? А Громовержцу... Кстати, где
этот
засранец? А, вижу. Тебе, милый, храма жалко?
- Жалко, - выдавил Громовержец и замолчал, потрясенный собственной
храбростью.
- Понимаю, - кивнул Ясик. - В кои веки успел затесаться не богом Осеннего
покоса, а
Громовержцем, да еще не где-нибудь, а в Семивратье... И вдруг - бац! И нет
храма.
Красивый был храм.
Громовержец отвел взгляд.
- Кстати, - в голосе Ясика зазвучало почти искреннее любопытство, - а ты не
интересовался у своего тамошнего аватары, что это за пещера была под самым
храмом? Для
чего там поставили алтарь? И что самое интересное, кому на этом алтаре приносили
жертвы?
И что самое главное, какие жертвы? А? Какие?
К концу фразы голос Ясика приобрел звучание черной бронзы. Волны все
застывали,
набегая друг на друга, стена росла, чу |