Книга "[хроники брата кадфаэля 19.] Святой вор", Питерс Элизабет

Краткое описание/вступление:

илась не одному Кадфаэлю. Послушник Тутило 
горячо о чем-то просил ее. Коленопреклоненный, он стоял на нижней ступени
алтаря, 
ярко освещенного свечами. Тутило так углубился в молитву, что не слышал шагов 
приблизившегося Кадфаэля. Лицо юноши было обращено к свету, молился он страстно
и 
истово, губы его быстро и беззвучно шевелились в немом призыве, глаза были
широко 
раскрыты, щеки пылали в уповании быть услышанным. Что бы Тутило ни делал, он
делал 
это на пределе своих возможностей. Для него самое обычное обращение к небу при 
посредничестве благосклонной святой выливалось в нечто, подобное борьбе Иакова с

ангелом или диспуту с доктором богословия. Закончив молитву, юноша вскочил с
колен 
одним резким движением, словно уже добился желаемого.
     Когда Тутило почувствовал присутствие постороннего и обратил к нему лицо,
оно 
было уже совершенно серьезным и смиренным, все его пылкое сияние почти мгновенно

погасло, как это произошло, когда юноша сменил любовную песню на божественную 
литургию, едва на пороге спальни леди Донаты появился Герлуин. Впрочем, признав
в 
вошедшем человеке Кадфаэля, Тутило чуть ослабил тиски своего деланного смирения,
и в 
глубине его золотистых глаз вновь заплясали искорки.
     - Я просил святую Уинифред помочь нам в наших делах, - промолвил он. - 
Нынче отец Герлуин произносит проповедь в городском храме Креста господня. Если

святая Уинифред не оставит нас, то наши усилия не пропадут даром.
     Юноша вновь обратил взор к ковчегу со святыми мощами и задержал на нем свой

восхищенный взгляд.
     - Она и впрямь творит чудеса, - продолжил Тутило. - Брат Рун рассказал мне,

как, исцелив, она тем самым сделала его своим верным слугой. И таких чудес
немало. 
Брат Жером говорит, что сюда ежегодно в день внесения ее мощей приходят сотни 
паломников. Я расспрашивал его обо всех хранящихся в вашей обители реликвиях,
но, как 
понял, мощи святой Уинифред - главное сокровище.
     Возразить Кадфаэлю было нечего. За долг