- Нет, спасибо, - сказал я. - Мне надо в Подольск. У меня там одно важное
дело.
Внизу Генка сел в джип, запустил двигатель, но почему-то не спешил
трогаться.
- Слышь! - Он наконец повернулся ко мне. - А знаешь что? Ты лучше
оставайся.
Какого фига мы будем возить тебя в Подольск? Лишних часа полтора на дорогу.
Завтра мы
за тобой заедем в одиннадцать. Он же отец твой. Давай, братан, выметайся.
- Вот ваша комната, - сказала Марина, пропуская меня вперед. -
Располагайтесь. А
Николай тем временем приведет из школы детей. Она тут у нас совсем рядом. Прямо
во
дворе.
Мне было немного странно оттого, что она называет отца Николаем. Мать
всегда
называла его по фамилии. Как одноклассника в школе. Или как политического
деятеля из
газет.
- Это я тут повесила, - сказала она, заметив мой взгляд. - Люблю армянскую
живопись. Не знаю, правда, кто написал, но пейзаж явно ереванский. Видите, вот
тут
характерные грозовые тона, и вот эти домики, взбирающиеся на гору. Я детство
провела в
Ереване. Там очень красиво.
- Это Эль-Греко, - сказал я.
- Что?
- Это репродукция картины Эль-Греко. Испанский художник. По происхождению
грек.
Настоящее имя - Доменико Теотокопули. Но это не важно.
Она перевела взгляд на меня. В глазах удивление.
- Вы уверены?
- Да.
Я смотрел на нее и думал: чего не хватило моей матери, чтобы соперничать с
ней?
- Ну если вы так считаете...
В голосе - бездна сомнения.
- Я не считаю. Это Эль-Греко.
Она снова посмотрела на меня и наконец улыбнулась.
- Хорошо. Эль-Греко так Эль-Греко. Какая, собственно, разница? Знаете, вы
не
обижайтесь на своего отца. У него сейчас очень сложная ситуация на работе. Может
быть, я
смогу вам чем-то помочь.
- Вы?
- Да. У меня есть знакомые журналисты, которые занимаются криминальной
хроникой.
У них большие связи с московской милицией.
Я хотел сказать, что это было бы неплохо, но в это время раздалс |