тиненту. Однажды я увидел его идущим
мне навстречу по Лоуэр-Риджентс-стрит. Минутой позже он тоже заметил меня и
застыл на месте. Затем быстро поднял воротник и нырнул в переулок.
Необходимость нашей школы стала очевидной.
В то время Гай неизменно повторял: "Надо, чтобы за эту идею
ухватились". В какой-то степени это удалось. Вскоре я, к своему удивлению,
узнал, что для использования в учебных целях уже приобрели
Брикендонбери-холл, бывшее школьное здание, расположенное на просторном
участке неподалеку от Хартфорда. Меня представили капитану 3 ранга Питерсу,
которого назначили начальником школы. Он часто приглашал нас с Гаем на обед
в "Хангерию", чтобы послушать, что мы думаем о новом деле. У него были
мечтательные голубые глаза и очаровательная мягкая улыбка. Несмотря на
резкое различие характеров, он сильно привязался к Гаю, который бесцеремонно
таскал у него со стола сигареты. К сожалению, его сотрудничество с нами
оказалось недолгим. Впоследствии его посмертно наградили крестом Виктории,
вероятно, за ненужную храбрость, проявленную в Оранской гавани. Услышав о
его награждении, я взгрустнул при мысли, что Питерс никогда об этом не
узнает. Он был человеком сентиментального склада и заплакал бы от такой
чести. Наши слушатели обожали его.
Среди преподавательского состава были разные люди. Был весельчак Джордж
Хилл (сотрудничал с Брюсом Локкартом, одним из английских тайных агентов в
России после революции 1917 года, а также был другом Сиднея Рейли. Во время
второй мировой войны занимал высокий пост в УСО и был послан Черчиллем в
Москву в качестве представителя УСО/СИС. - Прим. авт.) - автор книг о своих
таинственных приключениях в Советской России, один из немногих оставшихся в
живых англичан, которые действительно засыпали "песок в буксы". С большим
брюшком, Хилл скорее походил на опереточного короля с лысой макушкой вместо
короны. П |