ересовали.
- Не понимаю, зачем вы теряете время, - сказал он. - Лучше уж
действительно слетать в ваш пресловутый "центр".
На сей раз мы послушались мудрого совета, и вертолет поднялся над Каратау.
Через несколько минут мы уже висели над тем местом, где на картосхеме
сходились все линии.
Там лежал "кальмар", очень похожий на тех, что видели мы в прошлом году,
подъезжая к Каратау; проще говоря, обычная для этих мест форма рельефа. Но
почему-то именно на нее указывали два сложенных вместе каменных пальца.
Березкину пришла в голову сумасбродная идея.
- Поколдуем, - сказал он. - А вдруг?..
Никто не пришел в восторг от его предложения. Я тоже. Но правила, которых
мы с Березкиным придерживаемся, исключают какие бы то ни было протесты. Я
нехотя остался у экрана, летчики и Варламов отправились бродить по
окрестностям, а Березкин с "электронным глазом" в руках полез по щупальцу
"кальмара".
Березкин трудился с завидным упорством. Я бы на его месте уже давно сложил
оружие. Но вот наконец на экране хроноскопа появился грубый резец
основательных размеров.
- Стоп! - крикнул я.
Березкин стоял у хорошо обнаженного уступа и удивленно смотрел на меня.
- Человек, - сказал я. - Вернее, орудие человека.
Березкин не побежал к хроноскопу. Он мысленно проследил свой путь по
щупальцу "кальмара".
- Здесь первозданная порода, - сказал Березкин, показывая на уступ.
Несколько неуклюже он выразил верную мысль: ниже по его маршруту следы
человеческой деятельности были замыты ливнями и ветрами.
Теперь мы действовали целеустремленнее - шли от обнажения к обнажению,
кое-где подчищая их, и ряд анализов подтвердил, что "кальмар" создан не
только природой.
Березкин попросил вертолетчиков поднять нас над "кальмаром".
И когда вертолет набрал высоту, все поняли, что под нами не "кальмар", а
кисть человеческой руки, вонзившаяся пальцами в скалы. Подъем продолжался,
и наступил момент, когда мы вновь увидели единый монолитный Западный
Каратау |