ал нечто подобное еще в начальной школе... Что же снилось?
Что-то серьезное. Раз ниндзя, которому по определению не подобает рыдать... И
тут я вспомнил.
Это было поле битвы, переполненное воинами в странных доспехах. Долина,
стиснутая склонами гор, и крепость, запирающая долину. Все пространство между
горами усеивал сплошной ковер трупов. Что-то жирно горело у ворот крепости, и
над ее серыми стенами тоже поднимался дым. Битва закончилась, но оставшиеся в
живых...
Это была даже не паника. Какой-то массовый психоз. Люди в забрызганных
кровью измятых доспехах выли как волки, сбившись в беспорядочную толпу в центре
долины. Лезли друг на друга, будто стараясь пробраться к середине и увидеть
что-то находящееся там. Тяжкий стон стоял над полем. Беспредельное, физически
ощутимое отчаяние и боль рвали душу на части. Какой-то гигант в черной броне,
дико крича, сорвал с себя панцирь и вонзил себе в сердце меч. Кто-то, обезумев,
принялся рубить соседей. Те падали, даже не думая о защите. Затем кто-то вонзил
кинжал в грудь безумца. Это показалось мне актом милосердия... Потом что-то
изменилось. Безумие отхлынуло, и люди стали потерянно разбредаться в стороны.
Кто-то падал, не в силах сдвинуться с места. Кто-то стоял обнявшись. Бородатые
лица, залитые слезами.
И над этим всем звучала песня. Всего один куплет. Но именно она остановила
безумие. И слова этой песни... Что-то с хрустом сломалось внутри.
Сокрушительная печаль охватила меня. Я тоже сел и заплакал вместе со всеми.
Потому что ОН умер! ЕГО больше нет с нами».
Тонкостенный стакан с хрустом лопнул у меня в ладони. Сок потек по
предплечью, мешаясь с кровью. Я смотрел, как эта странная смесь капает с локтя
на линолеум пола. Эта песня... она была на чужом языке. Но я понял, о чем в ней
пелось... Кажется, я снова заплакал. Утрата слишком велика. Мы потеряли ЕГО.
Через некоторое время я пришел в себя, стоя у окна и ут |