одом, и рассказывал так, будто сам был чуть ли
не очевидцем того, как кто-то закапывал клад. Такие слухи в определенных кругах
разносятся стремительно. Дошли они и до Сергея Яковлевича. Он велел навести
справки
об этом рассказчике и ему сообщили, что Михаил Петрович Федотов женат, имеет
трехгодовалую дочь, что он закончил политехнический институт, что у него две
машины,
жена бухгалтер, что он не дурак выпить, любит спать при открытой форточке и ещё
многое, чего бы сам Мишка, заставь его написать анкету, не вспомнил бы. Но у
Мишки не
было старого красного "жигуленка", и в тот вечер он не мог оказаться на
перекрестке,
потому что точно было установлено, что он возился в гараже до одиннадцати
вечера. Но
какого черта он болтал о кладе? И ничего не рассказав Елене, Сергей Яковлевич
решил
встретиться с этим Мишкой. Чувство подсказывало, что тот ни причем, не станет же
укравший тут же трепаться о краже. Да и по его трепу можно было догадаться, что
сам он
ни черта не видел.
Мишку могли привезти куда угодно, но Сергей Яковлевич посчитал, что лучше
понаблюдать за ним в людном месте, чтобы перестраховаться и не привлекать
излишнего
внимания к Мишкиной персоне. Вот он и выбрался на Лужу и в сопровождении двух
молодцев, следовавших на расстоянии, пробирался к Мишкиной торговой точке.
Все эти дни он с помощью милиции искал красный "жигуленок", но без номера
(они вспомнили лишь две цифры) найти было невозможно. Хотя поднялся такой шум,
что
Дыбе уже звонили всяческие крупные шишки и лукаво предлагали помочь решить
проблему.
- Шакалы! - кричала Елена, - скоро все вынюхают.
"Она стала совсем дерганой", - сочувственно думал он, продираясь сквозь толпы
покупателей и постоянно получая тычки от этих активных теток с колясками и
сумками.
Это и был его народ-кормилец, которому и он был обязан своим состоянием. Эти
тычки
его совсем не раздражали, он даже извинялся и улыбался озабоченным глазам,
шарящим
по бросовому товару.
- Чего ты лыбиш |