нижней стороны на
ней были слабые пятнышки. И она меняла цвет в зависимости от времени года.
При свете лампы раковинка почти не переливалась. Зато днем, у окна, она
сверкала на ладони у Дины, словно
маленькая звездочка. Прозрачная и светлая.
Пуговка с небесного плаща Ертрюд, брошенная ею Дине на землю!
Что толку тосковать по Ертрюд? Нельзя тосковать по тому, кто ушел отсюда
по твоей же вине.
Никто не говорил Дине, что это она привела в действие устройство на чане.
Но все это знали. В том числе и
ленсман. Он сидел в курительной комнате, словно сошел с одного из старинных
портретов, что висели в доме. Большой,
грузный, насупленный. Лицо у него было непроницаемое. Он не разговаривал с
Диной. Не видел ее.
* * *
Дину поселили у одного из арендаторов по соседству. Усадьба называлась
Хелле. Детей у арендатора было много,
зато всего остального не хватало. Там были рады принять ребенка, за которого
платили деньги.
А ленсман платил щедро. Деньгами, мукой, освобождением от некоторых
повинностей.
Надеялись, что там Дина снова научится говорить. Что ей пойдет на пользу
общество других детей. А главное, она
не будет каждый Божий день напоминать ленсману о страшном конце бедной Ертрюд.
Обитатели Хелле один за другим пытались сблизиться с Диной. Но она жила в
чужом мире.
Она относилась к ним как к березам перед домом или как к овцам, что
паслись поблизости. Они были всего лишь
частицей окружавшей ее невеселой природы. Не больше.
В конце концов от Дины все отступились и занялись своими делами. Она
вошла в их будни как домашнее
животное, которое требовало определенного ухода, а во всем остальном
предоставлено самому себе.
Дина не стремилась сблизиться с ними и пресекала любую попытку
подружиться с ней. Если к ней обращались, она
не отвечала.
Когда ей исполнилось десять, пастор имел беседу с ленсманом. Он призвал
ленсмана забрать дочь домой, дабы |