Книги в электронном виде

Беннет Констанс / Радость пирата

за и мужественно выдержала его дерзкий взгляд. - Вы довольны? - Я подожду с выводами до полного выздоровления Джудсона. Не будь Алекс так измотана, она, наверное, рассмеялась бы Майлзу в лицо. Вежливость явно не была в числе добродетелей этого самонадеянного наглеца. Не проронив ни слова, Алекс отвернулась от капитана и начала собирать инструменты. - Вы прекрасно справились, мадам, - тихо сказал ей Оги. - Чудесная работа, честное слово. Алекс улыбнулась: - Благодарю вас, только, боюсь, это еще не все. Будьте добры, налейте в чашку горячей воды, я хочу приготовить нашему больному настой. И еще... если не трудно, бренди. - С удовольствием, мадам. Оги нашел чашку, и, пока он наливал в нее кипяток, Майлз занялся бренди. - Вот, держите, - сказ

Клейпас Лиза / Любовник леди софии

задумчивости потирает подбородок, как склоняется над рабочим столом. Ее новые знакомые, Элиза и Люси, рассказали ей все, что им было известно о главном судье. Как любая прислуга, они обожали посплетничать о своем хозяине, благодаря чему София смогла узнать для себя немало нового и полезного. Казалось, что те, кто поддерживал сэра Росса - а таких было немало, - уважали его за сострадание, в то время как примерно такое же число критиков осуждали за излишнюю строгость. Росс Кэннон был самым влиятельным из всех судей Англии. Поговаривали, что даже правительство прислушивается к его советам. Сэр Росс заслужил - с одной стороны, восхищение широкой публики и подозрения - со стороны скептиков. Софии было интересно услышать от Элизы и Люси, как констеблям нередко помог

Голдсмит Оливия / Крутой парень

на знает, что не услышит в ответ ничего хорошего. Джанет осмотрела его с головы до ног, оценивая мешковатые брюки, кроссовки и футболку. Затем вздохнула: - Ну, куда мы пойдем завтракать? У Джона упало сердце. - Знаешь, - начал он неуверенно, - я думал, может быть, мы просто выпьем здесь кофе? Я имею в виду, мне бы надо похудеть на пару фунтов... - То есть мне надо похудеть, - улыбнулась Джанет, в ее голосе снова зазвучали игривые нотки. - Я постоянно сижу на диете. Но поскольку сегодня День матери, я считаю, что все лишние калории мне простятся. Даже как мачехе. Джон отступил и уступил. Как всегда уступал Джанет его отец до тех пор, пока не ушел от нее. Меньше чем через десять минут Джон и Джанет уже стояли перед шикарным кафе. Слава богу, напл

Корнуэлл Бернард / Свинцовый шторм

Я ушел в армию, но иногда, приезжая в Девон, вытаскивал из эллинга холщовые жесткие паруса и выходил в море на "Сикоракс". Я женился. Мелисса и я ездили на выходные в Девон, но со временем все реже заставали отца дома. Позднее я узнал почему. Он занимал суммы, которые никогда не мог вернуть, под честное слово, которое никогда не сдерживал. Чтобы хоть как-то добыть денег, он продал мне "Сикоракс" вместе с причалом. Его борьба за выживание становилась все более безнадежной, и в конце концов он проиграл ее. Отца приговорили к семи годам. Приговор был жесткий, видимо, судья хотел подчеркнуть, что преступление, даже совершенное бизнесменом в своем офисе, все равно остается преступлением. Но я к тому времени уже плыл по Южной Атлантике в составе британских войск, и жизнь моя с

Стюарт Энн / Полуночная роза

ание, сидя за своим письменным столом. Стоя в ту ночь у изголовья отцовской кровати, Николас не испытывал торжества, глядя как он задыхается. "Едва ли он долго протянет",- сказал доктор. Еще один апоплексический удар наверняка доконает его, а поскольку беспутный сын, конечно, не образумится, то дни его сочтены. Николас не чувствовал вины. Не чувствовал ничего, наблюдая за тем, как отец цепляется за жизнь. Он бы с удовольствием остался, чтобы стать свидетелем его конца, если бы не непреклонное решение дядюшки Тиздейла. Старший брат его матери - холостяк, человек, любящий жить на широкую ногу, был удивительно терпим к нему. Николас всегда жалел о том, что его отцом был не он, а старый упрямец, превративший его существование в пытку. Возможно, тогда душу его не

Стюарт Энн / Чужие грехи

Мы были самыми обыкновенными бюрократами. Белыми воротничками. В ЦРУ бумажной работы ничуть не меньше, чем в любых других федеральных ведомствах - просто тайны там стерегут строже, вот и все. Твой отец планировал нашу работу, а я был самым обычным конторским служащим. Чем-то вроде счетовода. - Счетовода, - повторила Энни, глядя ему в глаза. - Почему же тогда мне так трудно вам поверить? - Может, у тебя выработалось нечто вроде мании преследования, и повсюду мерещатся заговоры и убийцы. - Покамест я только повсюду натыкаюсь на какие-то мрачные тайны, - сказала она. - Оказывается, мой родной отец - сотрудник ЦРУ, а его лучший и совершенно неприметный друг, который служил под его началом - тоже шпион. Сколько же вам все-таки лет? Вчера вечером я уже задала

Стюарт Энн / Повелитель тьмы

ночной гостье, и она спокойно приняла кубок, поднесла ко рту и попробовала вино. Вкус поразил ее. Напиток был густым, ароматным, сладким и, вероятно, крепким, потому что тепло быстро растеклось по всему ее телу. "Будь осторожнее!" - напомнила себе Элис, а вслух сказала: - Я хочу, чтобы вы выбрали меня. До чего же легко обмануться в темноте! Не могут же на самом деле вдруг блеснуть так радостно и озорно желтые тигриные глаза этого монстра? - Выбрать вас - зачем? - спросил маг. Он откинул голову на спинку стула и здоровой рукой поднес к губам кубок с вином. Элис пустилась в довольно бессвязные объяснения, то и дело обрывая саму себя на полуслове. - Ричард... Он сказал, что ему все равно, кого из нас... Я хочу сказать, что он хотел, чтобы вы

Барбьери Элейн / Дерзкая любовница

ебе нечего бояться. Я буду с тобой щедрым. - Мне ничего от вас не нужно . - отчеканила Анжелика, сгорая от стыда и ярости, - ничего, лишь бы вы поскорее оставили меня в покое. И девушка помчалась к дому. Возле крыльца она перешла на шаг, чтобы хоть немного отдышаться. Обмирая от страха, она вслушивалась, не раздадутся ли за спиной тяжелые шаги, - оглянуться не хватало духу. Но ничто не нарушало тишины. Она уже двинулась было к двери, но вспомнила о драгоценных свертках, так и оставшихся лежать на земле, куда их бросил техасец. Анжелика решила, что сможет вернуться за ними попозже, когда ее преследователь уберется прочь. Карлос непременно отведает и сыра, и меда. И ему сразу станет лучше. Она не позволит никому и ничему помешать выздоровлен

Дейтон Лен / Берлинские похороны [гарри палмер]

м паспортом в руках. И отдала его мне. Улыбки я у нее не заметил, но вела она себя вполне дружелюбно. - Пойдемте, - сказала она. Я прошел за ней по длинному кремовому коридору до самого конца западного крыла здания. Внутреннее убранство тоже напоминало мэрию. Она тихо постучала в массивную дверь и, не ожидая ответа, впустила меня внутрь. В комнате было темно, в тусклом свете, пробивающемся с улицы, я сумел разглядеть, где стоит стол. Из-под стола неожиданно заполыхал красный свет, похожий на тот, что испускают проблесковые инфракрасные лампы. Когда мои глаза привыкли к непривычному полумраку, я заметил, что дальний конец комнаты залит серебряным свечением. - Дорф, - произнес голос Стока, прогремевший, словно из мощного репродуктора. Около стола раздался щелчок,

Робертс Нора / Святые грехи

убийца - лицо духовного звания? Она снова посмотрела на Бена. - Возможно, он и был посвящен, а может, просто глубоко верующий человек или, скажем, богобоязненный. Епитрахиль - это символ и в его собственных глазах, и в наших, и даже в глазах жертв. Но она могла быть использована и как знак бунта против традиции, но утверждать этого нельзя, так как содержание записок исключает высказанное предположение. Поскольку все девушки примерно одного возраста, можно заключить, что они воплощали какой-то женский образ, сыгравший значительную роль в его жизни: мать, жена, возлюбленная, сестра... Словом, личность близкая или некогда близкая ему эмоционально. Видимо, она каким-то образом его предала. Несомненно, все связано с церковью. - Грех? - Бен выпустил струю дыма. "М

Рубина Дина / Синдикат

я, конечно, а от сейфа с валютной наличностью Синдиката - по израильской привычке болталась у него на поясе. По правую руку от Изи Коваля подскакивал то на одной, то на другой ягодице ироничный плешивый юноша Миша Панчер, глава департамента Юной стражи Сиона, вечно занятый собой, как курица просом. Всем своим видом он давал понять, что цену себе знает, что это высокая цена, но ни копейки он не уступит. Он настаивал, чтобы его все называли "доктор Панчер", и, возможно, и вправду был доктором, хотя к своим сорока годам успел написать четырнадцатистраничную брошюру на тему раскрепощения внутреннего мира современного подростка, закабаленного семьей... Под брюхом выступающего Клавы сидел Джеки Чаплин, наш бухгалтер, симпатичный парень родом из Аргентины, с мягкой ул

Бартелл Линда / Нежный негодяй

голосу. Джульетта подняла заплаканное лицо. - Вы... вы очень добры, но мне стыдно, что я не сдержалась, - она нахмурилась. - Никто не узнает, - его голос был тих. - Я сохраню ваши секреты. Он не удержался и наклонился к ней. Их лица оказались совсем рядом, дыхание слилось. Когда их губы встретились, Джульетта позабыла свою боль и обиду. Странное, волнующее чувство, подобное тому, что она испытала, глядя, как он играет, поднялось из самых глубин ее существа. Те немногие поцелуи тайком - она могла сосчитать их на пальцах одной руки - не могли ни в коей мере сравниться с этим. Он коснулся ее бесконечно нежно, осторожно. Его рот играл с ней. Язык дразнил губы, двигаясь вдоль той сладкой линии, где они соединялись, все еще невинно сомкнутые. Его пальцы