Книги в электронном виде

Ян Василий / Батый

хана Баяндера! Да хра- нит аллах благословенные стада хана Баяндера! - выкрикивал нараспев На- зар-Кяризек и кланялся так низко, что сквозь облезлую шубу выступали его костлявые плечи. Хан остановился и засунул руку за полосатый пояс: - Здравствуй, дед Назар-Кяризек! Куда ты собрался с такой заржавлен- ной саблей? - Великая весть летит через Кипчакские степи... - Что же ты услышал? - Сейчас, мой хан, сейчас расскажу! Был я в Сыгнаке на базаре. Сидел в ашханэ (харчевне) в сторонке и потихоньку слушал, что важные люди го- ворят. Один купец в дорогом шелковом халате очень много знал из того, о чем мы, простые люди, и не догадываемся. Он поставляет монгольским ханам муку и часто беседует с ними. Слышал он от них, что в Сыгнак прискакали самые важные монгольск

Ян Василий / Молотобойцы

ной рубахе. Расправив широкие плечи, он вдыхал всей грудью лесной смолистый воздух. Ветер трепал его льняные волосы. Когда впереди показывались встречные, парень сворачивал в лес и шел, таясь в кустах. Мимо тянулись обозы или быстро проносилась пара сытых коньков, запряженных в легкую тележку, где дремал купец с окладистой бородой, в суконном армяке. Важно проезжал на татарском нарядном жеребце, увешанном бляхами и погремушками, знатный служилый в широком охабне с нахлобученной на брови собольей шапкой. Кучка холопов с пищалями неслась верхами сзади на разношерстных маленьких конях. Дарья и Аленка, свернув Гнедко в сторону, стояли около телеги, кланяясь до земли. - Только бы засеку проехать, - говорил Касьян, приближаясь к телеге, когда встр

Ян Василий / Огни на курганах

яли с пестрыми полотенцами, следя за тем, чтобы по первому знаку вытирать гостям губы, блестевшие от жира и различных подливок. Александр, любивший рыбу, похвалил громадного копченого осетра, присланного ему в подарок наместником Гиркании*. _______________ * Г и р к а н и я - провинция, находившаяся на юго-восточном побережье Каспийского моря. Он приказал обнести осетра вокруг стола, чтобы его попробовали все гости. Когда кончили сменяться бесчисленные замысловатые кушанья, слуги подали серебряные тазы и кувшины с теплой водой, и все обмыли руки. Эфебы надели на гостей венки из роз и зеленого мирта. Перед ними появились сладкие плоды и золотые кубки с чеканными рисунками охотничьих сцен. Виночерпии ра

Ян Василий / Чингис-хан

дворец падишаха для утренней молитвы. - Проходите с миром! Три имама подошли к высоким воротам дворца и остановились. Стук не поможет, да и оскорбителен. Ворота сами приотворились. Несколько всадников выехали из темноты и затем вскачь понеслись через площадь. Это гонцы с распоряжениями "величайшего и прозорливейшего защитника веры и справедливости" помчались по направлениям, не известным никому, кроме пославшего их. Старики, переступая с камня на камень, пробрались через большую лужу и вошли в ворота. По широкому двору во всех направлениях ходили шахские воины. Двое часовых узнали в прибывших священнослужителей и посторонились, давая дорогу. Три старика миновали несколько дворов. Заспанные сторожа открывали тяжелые ворота, громыхая железными ключами. Наконец показалась

Ян Василий / Юность полководца

ником. А сотником твоим будет Ратша, муж строгий, честный и храбрый. Когда покажешь отменную доблесть, то он тебя поставит во главе десятка. А дальше все пойдет от твоего усердия и воинской доблести... Одну сотню я посылаю сейчас для охраны гонца полоцкого князя. Терпимо ли, чтобы его вместе с моим письмом вдруг перехватили наши недруги! СТАРЫЙ ВОЕВОДА РАТША Александр давно, с самого раннего детства, знал заботливого дружинника Ратшу. На своих руках тот его вынянчил. Суровый с виду, с длинными обвисшими усами, он никогда не носил бороды, а берег и холил усы, подражая во всем своему князю Мстиславу Мстиславичу, прозванному Удатным*. _______________ * У д а т н о й - удалой.

Ермолов / Записки

дил исполнителями. Нет времени размышлению, где одному действию место. Решит часто одна минута! Главнокомандующий колебался согласиться на мое предложение. Ему как военному министру известно было во всем объеме положение наше и конечно требовало глубокого соображения! Генерал-квартирмейстер Толь, вопреки мнению многих, утверждал, что позиция соединяет все выгоды, что должно принять сражение. Генерал Тучков 1-й, видя необходимость отступления, об исполнении его рассуждал не без робости. Решительность не была его свойством: он предлагал отойти ночью[14]. Генерал-адъютант барон Корф был моего мнения, не смея утверждать его. Не ищет он стяжать славу мерою опасностей. Подобно мне и многим душа его доступна страху и ей сражение не пища. Простительно чувст

Булгаков М.А. / Багровый остров

Булгаков М.А. / Заметки юного врача

. Тут раненый расклеил губы, причем на них показалась розоватая кровавая полоска, чуть шевельнул синими губами и сухо, слабо выговорил: - Бросьте камфару. К черту. - Молчите, - ответил ему хирург и толкнул желтое масло под кожу. - Сердечная сумка, надо полагать, задета, - шепнула Марья Власьевна, цепко взялась за край стола и стала всматриваться в бесконечные веки раненого (глаза его были закрыты). Тени серо-фиолетовые, как тени заката, все ярче стали зацветать в углублениях у крыльев носа, и мелкий, точно ртутный, пот росой выступал на тенях. - Револьвер? - дернув щекой, спросил хирург. - Браунинг, - пролепетала Марья Власьевна. - Э-эх, - вдруг, как бы злобно и досадуя, сказал хирург и вдруг, махнув рукой, отошел. Я испуганно обернулся к нему, не понимая. Еще чь

Булгаков М.А. / Мастер и Маргарита

, нет и не будет никогда более великой и прекрасной для людей власти, чем власть императора тиверия! Сорванный и больной голос пилата разросся. Прокуратор с ненавистью почему-то глядел на секретаря и конвой. - И не тебе, безумный преступник, рассуждать о ней!- Тут пилат вскричал:- вывести конвой с балкона!- И, повернувшись к секретарю, добавил:- оставьте меня с преступником наедине, здесь государственное дело. Конвой поднял копья и, мерно стуча подкованными калигами, вышел с балкона в сад, а за конвоем вышел и секретарь. Молчание на балконе некоторое время нарушала только песня воды в фонтане. Пилат видел, как вздувалась над трубочкой во- дяная тарелка, как отламывались ее края, как падали струйками. Первым заговорил арестант:

Булгаков М.А. / Похождения Чичикова

Булгаков М.А. / Роковые яйца

ворча сквозь зубы какие-то бранные слова. - Чай будете пить, Владимир Ипатьевич? - робко осведомилась Марья Степановна, заглянув в кабинет. - Не буду я пить никакого чаю... мур-мур-мур, и черт их всех возьми... как взбесились, все равно... Ровно через десять минут профессор принимал у себя в кабинете новых гостей. Один из них приятный, круглый и очень вежливый, был в скромном, защитном военном френче и рейтузах. На носу у него сидело, как хрустальная бабочка, пенсне. Вообще он напоминал ангела в лакированных сапогах. Второй, низенький, страшно мрачный был в штатском, но штатское на нем сидело так, словно оно его стесняло. Третий гость вел себя особенно, он не вошел в кабинет профессора, а остался в полутемной передней. При это

Булгаков М.А. / Собачье сердце

пович, - заметила, улыбаясь, Зина и унесла груду тарелок. - Да ведь как не убиваться?! - возопил Филипп Филиппович, - ведь это какой дом был - вы поймите! - Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Филипп Филиппович, - возразил красавец тяпнутый, - они теперь резко изменились. - Голубчик, вы меня знаете? Не правда ли? Я - человек фактов, человек наблюдения. Я - враг необоснованных гипотез. И это очень хорошо известно не только в России, но и в Европе. Если я что-нибудь говорю, значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод. И вот вам факт: вешалка и калошная стойка в нашем доме. - Это интересно... "Ерунда - калоши. Не в калошах счастье", - подумал пес, - "но личность выдающаяся." - Не угодно ли - калошная стойк