Книги в электронном виде

Беллоу Сол / На память обо мне

не побежишь - вот почему она велела тебе раздеться... Будь я на твоем месте, я б ее сграбастал и повалил. А ты небось даже не поимел ее. "Даже не..." - повторил я про себя. И почему я не опрокинул ее на кровать прямо в шубе, едва мы вошли в комнату, не задрал ей юбку, как сделал бы он? Потому что ему это на роду написано. А мне - нет. Мне это не дано. - Значит, вот оно как. Тебя мастаки облапошили, причем она работала не одна. Она тебя заманила. По тебе сразу видно, что тебя надуть ничего не стоит. Еврейчикам не положено путаться с этими мерзавками профурами. Но когда вы вырываетесь из дому, вам не хуже других хочется погулять вволю. Вот так-то. И где ты выкопал это платье в таких здоровущих розах? Видать, потоптался-потоптался там, торчалка торчит - тут впору чт

Беллоу Сол / Серебряное блюдо

Папка сердито отбивался, и они сделали несколько кругов по комнате, но тут Вуди приемом, который заимствовал из ковбойского фильма и даже как-то раз применил на спортивной площадке, удалось опрокинуть папку, и они рухнули на пол. Вуди - он был килограммов на десять потяжелее - очутился наверху. Они приземлились на полу около печки, которая стояла на расписном жестяном поддоне, оберегавшем ковер. И вот тут-то, когда Вуди навалился на папкин тугой живот, ему открылось, что он ничего не добился, опрокинув папку. Он не мог заставить себя засунуть руку папке под брюки, вытащить блюдо. А папка, как и подобает отцу, на которого сын поднял руку, и вовсе взъярился: он высвободился и врезал Вуди по лицу. Заехал ему раза три-четыре в нос. Вуди зарылся папке головой в плечо, обнял ег

Внутренний Предиктор СССР / О текущем моменте №2(14), 2003г

Арсеньева Елена / [ИСТОРИЧЕСКИЕ НОВЕЛЛЫ О ЛЮБВИ] Ночь на вспаханном поле

е ее было неподдельным, когда тот погиб при переправе через разлившуюся реку Великую. Плот, на котором переплывали всадники, перевернуло волнами, Свенельд пытался спасти коня своего, но утонул вместе с ним. Тела его так и не нашли. Могилой его стала неистовая река... Одна утеха была Ольге - рядом со Свенельдом лежит на дне реки его боевой конь, а сам воин увешан тяжелым оружием, облачен в панцирь. Именно эта тяжесть и потянула его на дно - она же останется при нем на далеком том свете. Вот только беда: не попасть Свенельду в Валгаллу, рай для воинов! Ведь он не пал в бою, а утонул... как дитя малое, неразумное... Ольга не подавала виду, но душа ее была отравлена страшным горем. Как несправедливо устроен мир! Ей никогда не встретиться после смерти ни с Иг

Арсеньева Елена / [ИСТОРИЧЕСКИЕ НОВЕЛЛЫ О ЛЮБВИ] Толстая нан

убам. Анна отпрянула. А впрочем, между ними стоял большой, широкий стол. Никакой опасности. Не о чем беспокоиться. Какая жалость!.. - Как вас зовут? - спросила Анна тем же чужим, неузнаваемым голосом. - Эрнест-Иоганн, - ответил он, совершенно правильно поняв вопрос: герцогине хотелось знать его имя, а не фамилию! - Эрнест-Иоганн, - повторила Анна. - Эрнест-Иоганн... Сядьте, возьмите перо, пишите. Он метнул на герцогиню удивленный взгляд: писать секретарю назначено, а он лишь мелкий канцелярист. Не по чину честь! Однако через минуту понял, что никакой субординации не нарушено: написать под диктовку Анны Иоанновны ему пришлось приказ о назначении его, Эрнеста-Иоганна Бирона (именно тогда он первый раз назвался этой звучной аристократической

Арсеньева Елена / [ИСТОРИЧЕСКИЕ НОВЕЛЛЫ О ЛЮБВИ] ИМЯ СВОЕ Правительница софья алек

н ведь сам учил ее гиштории, и они вместе рассуждали когда-то, правдивы ли были обвинения против Бориса Годунова в убийстве царевича Димитрия. Да, верно: Софья неслучайно выбрала именно день 15 мая для мятежа! Но если еще утром она была готова отдать страшный приказ... вернее, готова была закрыть глаза на то, что свершится как бы само собой, как бы против ее воли, - допустить гибель мачехи и сводного брата, то теперь пролившаяся кровь, мученическая смерть Матвеева и Афанасия Нарышкина отрезвили ее. И она лихорадочно размышляла о том, что даже если она добьется нынче того, о чем мечтала, даже если ненавистные Нарышкины сгинут, а ее провозгласят правительницей при немощном брате Иване, то имя ее будет навечно запятнано кровью. Когда пройдет кровавый угар и народ опамя

Арсеньева Елена / [ИСТОРИЧЕСКИЕ НОВЕЛЛЫ О ЛЮБВИ] Первая и последняя ЦАРИЦА АНАСТАС

ами, и злобным выражением глаз. Они остались на месте, даже когда все прочие бояре следом за царицей втянулись по одному в просторную государеву опочивальню. - А ты что же сидишь, князь Владимир? - послышался новый голос. Анастасия вздрогнула. Сильвестр появился! Все знали о слабости, которую Сильвестр питал к князю Владимиру. Ходили слухи, что поп присягнуть-то царевичу Димитрию присягнет, однако намерен просить царя назначить опекуном сына не Захарьиных, а именно Старицкого. Но для родственников царицы это конец. И для Анастасии с сыном - тоже... Ободренные голосом Сильвестра, Старицкие решились войти в опочивальню, хотя государь им сего не дозволял. Ох, осмелели, черные вороны... Не рано ли? Анастасия бросила на Старицких ненавидящий взгляд

Харри Джейн / В западне

едь я его видела, встревоженно размышляла Шери. Такое знакомое лицо... Уверенность в том, что они уже встречались, тоже пугала. Я допью кофе, вежливо попрощаюсь, уйду - и наваждение кончится, сказала себе Шери. Это лучший выход, самый безопасный. Она остро чувствовала устремленные на них взгляды... Вернее, на него. Половина женщин в ресторане поглядывала на мускулистого красавца. Шери даже казалось, что она слышит тихие смешки и перешептывание: "Посмотрите, какой мужчина... А что это за девица с ним? Неужели не мог найти красивее..." Шери была здесь единственной женщиной в джинсах, с волосами, стянутыми в хвостик, без макияжа на лице. А Парис выглядел как рекламная картинка из модного журнала. Белый костюм подчеркивал четкие линии его великолепной фигуры - у

лобановская Ирина / Анатомия развода

о угодно! А до тех пор помни, что ты в долгу! Вот оно как, оказывается... Она еще вдобавок в долгу... Аня злобно нахмурилась: - Ты на ходу меняешься и превращаешься в мерзкую тещу и требовательную мать! Вот! А с детей долгов не требуют! Она равнодушно махнула рукой. Мать уже становилась такой далекой, такой непонимающей... И пусть ее... Но сдаваться не собиралась ни одна, ни другая. - А твой этот... как его там?.. Так называемый муж... Он собирается работать, жениться на тебе и растить своего ребенка? - Собирается, - отозвалась Аня. - Очень даже собирается. Даже придумал имена. И для девочки, и для мальчика. - Молодец! - похвалила Евгения Александровна. - Имена - это самое главное! Что может быть важнее имен?! Все остальное- ерунда!..

Малышева Анна / Западня

главной. - А она хирела играть главную роль, - пояснила Наташа. - Только главную - больше никакую. В сущности, в этом спектакле у нас три актрисы на одну главную роль. Это Ирина так придумала, чтобы не было одной примадонны, чтобы девчонки меньше завидовали друг другу. То есть это мое мнение. А вообще-то, так просто легче учить текст. Сама-то роль большая... Одна актриса у нас играет аристократку - в самом первом действии. Другая - гейшу. А третья - призрак аристократки. Оля так хотела играть призрак! Такая трогательная роль - в конце зрители чуть не плачут, честное слово... Но ей предложили участвовать в массовке, и тогда она сказала, что вообще играть не будет. И не стала. - Когда она отказалась? - напряженно спросила Милена. - Где-то а началу апреля. Т

Романова Галина / Миллион причин умереть

ак нехотя, согласился. - Ладно... - молвил он скрепя сердце. - Будь по-твоему. Только... Как же твой папочка? Даст ли он тебе согласие? - Мой папочка, дорогой, - засияла лицом Татьяна, по-хозяйски, подхватывая его под руку, - уже наверняка целое досье на тебя собрал и даже знает размер твоих носков, трусов и ботинок. А сейчас давай подумаем, с чего мы начнем... Начать было решено с паспортного стола, куда Толик стремился попасть еще до рьяного вмешательства Татьяны. Глава 4 Вера Ивановна, давняя приятельница его матери, сидела лицом к входящим за высокой дощатой перегородкой, напоминающей барьер для скаковых лошадей, и тихонечко потягивала чай, заваренный мятой. - Толенька, - мило улыбнулась она входящим. - Какими судьбами? Что-нибудь с мамой

ВОЛОДИН Мирон / Сорок лет назад

был на месте. Он раскрыл его на той странице, где была приклеена фотография - очередной вздох облегчения! Еще никогда с таким удовольствием не смотрел он на собственное лицо. Вдруг паспорт задрожал у него в руках. Протерев глаза, Максим перечел еще раз, с трудом пытаясь вторить себе непослушным языком: "ШЕМЕЙКО ПЕТР НИКОЛАЕВИЧ". Черным по белому. На паспорте с его собственной фотографией. Что это, в самом деле? Наваждение, галлюцинации? Что ж. Нехорошо усмехнувшись, он извлек из-под сидения лом и, обойдя кузов с тыла, продел его в ушко висячего замка. Несколько решительных ударов заставили замок отскочить. Максим распахнул настежь обе створки. При свете дня он увидел штабеля лежащих друг на друге кабельных бухт. Нет, это было уже слишком! Он не зас