Книги в электронном виде

Антонов Антон / Священный сезон (гуманное оружие 2.)

овали нормативы подъема по тревоге. Минута на подъем и пять минут на сборы. Понятно, что за эти шесть минут надо было не просто подняться и убежать. Партизаны по тревоге были обязаны собраться с полной выкладкой и при необходимости вступить в бой. Полная выкладка включала обмундирование, оружие и снаряжение, а кроме того, на случай экстренной откочевки заранее отряжались люди для эвакуации самых необходимых вещей, инструментов и орудий. Но общину воеводы Вадима, в которой слились воедино остатки партизанской армии, язычники старейшины Владимира и паства иеромонаха Арсения, до сей поры Бог миловал. Общинникам еще никогда не приходилось спасаться от внезапной облавы. Откочевки, вызванные приближением

Бенцони Жюльетта / [Флорентийка 2.] Жажда возмездия

спешки. Нам следует изучать привычки врага, следить за ним и.., проявлять терпение. Терпение! Оно было любимым оружием греческого врача, и он неустанно старался обучить этой редкой добродетели лучшую из учениц, давая ей ежедневно маленькие уроки. С Эстебаном дело обстояло по-другому. - Вы что же, полагаете остаться здесь? - запротестовал он. - Разве нам не следует поехать в Париж? - Каждому овощу свое время. В нашей встрече с королем нет никакой спешности, тем более что его сейчас нет в Париже. А пока у нас есть дела и здесь. Леонарда, вы могли бы найти нам здесь приличное жилье на несколько недель? - Это вполне возможно. Вопрос только в том, найдем ли мы дом, расположение которого нас устраивало бы. Прямо с утра она пошла выяснить этот

Бенцони Жюльетта / Любовь и замки

, самые красивые ткани, самые прекрасные драгоценности... вплоть до тех, что находятся в короне, которую Екатерина Медичи после смерти короля потребует для своего сына. Анет ни в чем не нуждается, ни в чем не нуждается и Диана, владеющая кроме всего прочего еще и Шенонсо. После смерти Генриха II, убитого ударом копья в глаз во время турнира в Турнеле, Диане предстоит возвратить Шенонсо, взамен которого она получит Шомон. Ей также удастся сохранить Анет. Именно здесь 25 апреля 1566 года она скончается в возрасте шестидесяти лет и четырех месяцев, "такая же прекрасная лицом, такая же свежая, как в тридцать лет". С высоты нашего времени Диана де Пуатье не представляет собой исключительный случай: просто она смогла открыть благотворное влияние диеты, спорта и еж

Бенцони Жюльетта / Три господина ночи

." Он нашел еще кое-что: пять столбиков золотых монет, по сто луидоров в каждом, - нежный знак внимания любящей подруги и своего рода подъемные на дорогу, о которой ни тот, ни другая не знали, куда она приведет. Казанова провел в Женеве еще несколько дней и успел получить от своей возлюбленной короткую и нежную записку: "Будем благоразумны, будем считать, что видели сон, и не станем сетовать на судьбу, потому что никогда еще ни один сладкий сон не был таким долгим..." Расставание было окончательным, никакого пути назад... И тогда Казанова вспомнил, что в Лионе его ждет друг, Антонио Балетти. В Женеве ему было больше делать нечего, и он заказал себе место в почтовой карете, направляющейся в Лион. Оттуда он наконец доберется до столицы Франции. Он

Бенцони Жюльетта / [Флорентийка 3.] Фиора и папа римский

и спокойная холмистая местность долины Луары, ее чистый прозрачный воздух и величественное сияние ее синих вод создавали у путешественников впечатление, что они переместились из сурового чистилища в безмятежное жилище избранных. Гнев и печаль молодой женщины несколько поутихли. Смягчилось выражение ее лица, омраченное теми воспоминаниями, которые она увезла с собой из Нанси. Леонарда, ее верная спутница, мысленно возблагодарила за это всевышнего. Как бы давно старая дама ни жила на свете, а такого она еще не видела. Два дня спустя после похорон Карла Смелого Фьора неожиданно появилась в ее плохо отапливаемой комнате. Она ступала босиком по холодным каменным плитам, едва прикрытая покрывалом, которое она придерживала на груди, копна черных волос рассыпа

Бенцони Жюльетта / [Флорентийка 4.] Фиора и король франции

ю. Но что ты хотел доказать мне, сказав, что Карло уродливее тебя? Что я настолько неразборчива, что готова отдаться любому мужчине? В этот момент раздался слабый голос: - Лоренцо! Когда вдыхаешь аромат розы, разве ты задаешься вопросом, кто вырастил ее? Куда делась твоя философия? Решил ловить момент, не так ли? Мне кажется, что ты опоздал. Лоренцо с удивлением взглянул на раненого. Тот слегка приподнялся, опершись на локоть, и смотрел с некоторой иронией на спорящих любовников. - Карло! Ты ли это? А я-то думал, что ты просто идиот! - изумленно воскликнул Лоренцо. - Я знаю. Я же всегда считал тебя умным. Надо быть таким несчастным, как я, чтобы оценить такой подарок жизни. Ты же такой богатый и могущественный, которому такая женщина пода

Уланов Андрей / [Разведчик 1.] Додж» по имени аризона

же он на передовую-то угодил. То есть он-то понятно — в первые же дни добровольцем пошел, а в военкомате куда смотрели? Не могли такого человека куда-нибудь в тыл к бумажкам приспособить? Мало без него, что ли, Ванек-взводных? Три дня повоевал, на четвертый могилу роют. А по канцеляриям всякая шушера сидит, даже свое прямое дело — бумажку написать — и то правильно не могут, в трех буквах путаются. Сержанта нашего, Федоренко, то Федыренко, то Федуренко, а один раз и вовсе Ведоръянкой записали. Грамотеи хреновы, только и умеют, что наградные листы друг на друга заполнять. Так вот, среди прочего мне этот лейтенант рассказывал, будто идеал женской красоты в обществе — слова-то какие — тоже зависит от того, мир или война на дворе. Причем, если в мирно

Топильская Елена / Ход с дамы пик

итательных целях, чтобы показать ему, как это некрасиво. Мальчику было по фиг, а вот мне не понравилось, я и бросила. — Понятно. Уже тогда ты мужиков воспитывала. — Ага, только на четвертом десятке поняла, что мужика не перевоспитаешь. Что выросло, то выросло. — Молодец, что хоть сейчас поняла. Вообще до женщин это не доходит. — А что, ты пострадал от перевоспитания? Синцов пожал плечами: — Устала? — Устала, — ответила я тихо. Я действительно очень устала. И это была самая отвратительная усталость, которая опустошает до самой последней клетки. Та усталость, которая держит, не позволяя отдохнуть. — Но еще соображаешь? — В меру способностей. —— Ладно, помучаю тебя кой-какими подробностями. Ешь. — Он подвинул ко мне бл

Спиллейн Микки / Я умру завтра

ки жизни и стал слышен высокий женский голос, повторявший сигнал вызова. - Настроить! - приказал Огер. Шериф машинально подчинился. Он коснулся тумблера, и теперь мы ясно слышали далекий голос. - Вызывает Маршалл, - объяснил шериф, не дожидаясь вопроса. - Заткнись! - ...Использовав две машины, прихватили с собой шерифа Лафонта и двух других. Видели, как они направились на запад по Девяносто второй. Патруль в шестом секторе, сообщите. Конец связи. Снова раздался треск статических разрядов, но никаких голосов не было слышно. - Что значит - патруль в шестом секторе? - все тем же ровным голосом спросил Огер. - Лесная служба. Они работают на другой частоте. Мы их не слышим. - Мистер Огер? - Да, Курок... - У нас неприятности? Не отвечая е

Ле Карре Джон / Портной из панамы

овно из ниоткуда повыскакивали бойкие чернокожие парни в кепи и с огромными зонтами на длинных ручках. Всего за доллар они предлагали сопроводить вас под зонтом из машины до дома или же подтолкнуть машину, отвести на более высокое место, с тем чтобы ни вы, ни ваш автомобиль, не дай бог, не пострадали. Как раз один из таких парней о чем-то спорил сейчас с человеком-тыквой, сидевшим в своем автомобиле всего в пятнадцати ярдах от спасительных ступенек в ожидании, когда этот Армагеддон окончится. Но Армагеддон, похоже, затянулся, погода была безветренная. Человек-тыква пытается игнорировать чернокожего парня. Черный парень не отстает. Человек-тыква сдается, лезет во внутренний карман пиджака - а на нем именно пиджак, явление для Панамы вполне обычное, если вы собой хоть

Таманцев Андрей / Солдаты удачи 17: Провокация

жизни не видишь. Иногда я даже спрашиваю себя: а на кой хер мне все это надо? Но бизнес, Фитиль, — это как ехать на велосипеде. Пока крутишь педали, едешь. Чуть перестал — все, жопой в луже. Томас понимал, чем вызвано предложение Краба вместе поужинать. Тот считал, что облагодетельствовал старого приятеля ценным советом, и оттого чувствовал к Томасу искреннюю доброжелательность. Странные дела. Люди всегда благожелательны к тем, кому делают добро. А кому причиняют зло, тех ненавидят. Почему? Совершенно непонятно. Но это была данность, и ее следовало принимать как данность. Томас с благодарностью принял приглашение Краба. Уже в черном шестисотом «мерсе», когда ехали в ресторан гостиницы «Виру», Краб еще раз кольнул Томаса своими глазками и заметил:

Страуб Питер / ОБИТЕЛЬ ТЕНЕЙ

о вас с гордостью как о выпускниках школы Карсона. Вот так. Он посмотрел поверх наших голов на учителей, и большинство из нас обернулись. Мистер Уиппл листал заполненные нами анкеты. Мистер Ридпэт стоял, как солдат по команде "вольно": расставив ноги и заложив руки за спину. Двое остальных вперили взгляд в пол, словно не желая встречаться глазами с директором. - Бумаги у вас, мистер Уиппл? - осведомился тот. - Дайте их мне, пожалуйста. Уиппл, быстро обойдя нас, подошел к директорскому столу и положил стопку анкет прямо перед кожаным креслом. - Сэр, обратите внимание на две верхние анкеты, - сказал он, отходя. - Что? А, понятно. - Директор шагнул к столу, при этом оправа его очков блеснула в отблеске свечей красноватым светом. Он взял