Книги в электронном виде

Гунин Лев / Рассказы

брич был уже взростлее, он, розовощекий ребенок, опять призывая кого-то невидимого, подошел к огромной, на весь горизонт, обнаженной даме, грудастой и заплывшей жиром, груди которой свисали в вышине, как две большие бело-красные горы. Снова призывая кого-то, ребенок окунул в ее пышное лоно свою большелобую бычью головку. Лоно сделало напряженное "ы.. ", как пьяница после хорошей попойки, -- и обрыгало Кибрича. Тот, вырастающий прямо на глазах, с идиотской, уже отроческой, ухмылкой на облеванных губах, поспешил пройтись по деревне, похваляясь блевотиной и показывая всем свою голову, украшенную кусками чего-то невыразимого и отвратительного. Пронеслись какие-то нерезкие пестрые полосы -- и вот уже Кибрич на тощем коне, неловко подпр

Гуреев В. / Калугадва

... В шесть часов утра зажигали свет на кухне и включали плиты прогреваться. Длинные острые тени от ножек перевернутых стульев, что ставили во время ночной уборки на столы, втыкались в окна и рукомойники - противорасположенные. Здесь, у рукомойников, всегда была натоптана грязь, потому что интернатовские никогда не выключали кранов за собой, как, впрочем, и редко мылись, приходя на завтрак заспанными, а в большинстве своем и неопохмелившимися. Мутило, конечно: запах хлорки, готовки, пара, горелых проводов. Висел плакат "Соблюдай чистоту!". Висел себе и висел, пока его не сорвали со стены и не положили в лужу перед рукомойниками этаким шатким спревающим мостком. Продукты из холодильников и шкафов всегда выдавали Серега или директор интерната Борис Платонович - из отставников. Д

Гуреев Максим / Остров нартов

е или наводнение, потоп или закупорка. Наконец-то. Домой я приехал поздно, где-то около одиннадцати. - Где ты был? - мать стояла в дверном проеме. На кухне, как всегда, было включено радио. Кажется, что-то кипятилось в баке. Пахло хлоркой и сваренной в мундире картошкой. - В школе, потом на электричку опоздал. - Где ты был, я тебя спрашиваю, скотина! - ... на электричку опоздал. - Не ври мне, - голос матери начинал дрожать, она могла совершенно внезапно сейчас же сорваться на крик, на истерику, оставив голову за об- лаками пара, высоко-высоко, раскрывая рот, дрожа и холодея, обливаясь потом и дымясь одновременно. А потом могла врезать мне по лицу мокрой от стирки ладонью. - Ты весь уже изоврался, гад! - Правда, я говорю правду. Потом она

Гусейнов Рустам / Ибо прежнее прошло

ан Семенович Борисов был сорокалетний хозяйственный мужчина невысокого роста, домосед, без седины в волосах и без особых примет в округлом лице. Калерию Петровну отличали от мужа немного более высокий рост, немного более молодой возраст, куда как более экспрессивный характер. Три года, которые прожила Вера Андреевна в этой квартире, отношения ее с Борисовыми сохранялись вполне доброжелательные, однако ни особой близости, ни настоящей дружбы между соседями не возникло. И, судя по всему, причина тому - которую лишь смутно предполагала Вера Андреевна, но, должно быть, гораздо более определенно держала в уме Калерия Петровна - была одна. Три года провести с красивой молодой библиотекаршей в соседних комнатах, каждый день встречаться с ней в узком кори

Гюго Виктор / Собор Парижской Богоматери

йных людей, которые умеют во всем придерживаться золотой середины, stare in dimidio rerum, всегда здраво рассуждают и склонны к свободомыслию, отдавая в то же время должное кардиналам. Эта ценная, никогда не вымирающая порода философов, казалось, получила от мудрости, сей новой Ариадны, клубок нитей, который, разматываясь, ведет их от сотворения мира сквозь лабиринт всех дел человеческих. Они сущест- вуют во все времена и эпохи и всегда одинаковы, то есть всегда соот- ветствуют своему времени. Оставив в стороне нашего Пьера Гренгуара, ко- торый, если бы нам удалось дать его истинный образ, был бы их представи- телем в XV веке, мы должны сказать, что именно их дух вдохновлял отца дю Бреля, когда он в XVI столетии писал следующие божественно-наивные, дос- тойные п

Давенпорт Гай / Рассказы

има, я написал: Собрав все майские дожди в одну реку, швыряла вниз меня быстрая Могами. Я был рад выбраться на берег. Третьего июня взошли мы на гору Хагуро, и нас согласился удостоить аудиенции Эгаку, верховный жрец, который принял нас любезно и предоставил нам хижину. На следующий день, стоя в Большом Зале рядом с верховным жрецом я написал: Долина эта свята. Сладкий ветер пахнет снегом. Пятого мы увидели Святилище Гонген, дата возведения неизвестна. Возможно, это тот самый алтарь, что, как говорит Фудзивара-но-Токихира в Ритуалах и Церемониях, стоит на горе Сато в Дэва, путая китайские имена Сато и Куро, поскольку Хагуро - разновидность Куро. Здесь обучают Совершенной Медитации, как ее понимает секта Тэндай, Свободе Духа и Просветлению, а учение это чисто, словно лунный св

Маркович Дан / VIS VITALIS

круче, ступени короче и выше, так, что последний пролет пришлось карабкаться почти на четвереньках. - Вот. - Аркадий тяжелой ладонью толкнул дверь и вошел в открывшуюся темноту, - направо, там кухня. Резко вспыхнула лампочка на голом шнуре, осветила шесть метров пола. Чистый теплый линолеум, хоть ложись - свое помещение. За окном простор - поля, излучина широкой реки, на горизонте темной черточкой мост. - Можете деньги драть с художников, такой пейзаж, - засмеялся Аркадий, - а теперь в комнату. Не падайте, тоже по-своему красиво. Они вошли, вернее, вышли на простор. Потолка не было, три стены, впереди висящий над пропастью балкончик. - Не достроили. Летом загорайте, а зимой кладовка. Только дверь войлоком подбейте, иначе переднюю снегом занесет. - Зачем мне комн

Маркович Дан / Перебежчик

олько вырос Серый, умотал за овраг, показывался сначала, а потом и вовсе исчез. Недавно, я слышал, из подвалов детского сада извлекли тело большого серого кота. Умер Топа, и его тут же забыли. А вот Серый повел себя по-другому. Но о нем еще не раз поговорим. Я сижу со своими мыслями, коты по одному уходят, стучит форточка, гремит жесть, когда очередной кот продирается в дырку, прыгает вниз... Теперь я им не нужен - до завтра. Соберутся ли утром все, я никогда не знаю. Бывает, дни идут, ничто не меняется, и кажется, так будет всегда. Но в одно утро жизнь совершает скачок. Зову, ищу, обхожу подвалы, спускаюсь в овраг... а внутри уже холодноватая уверенность - случилось. Так бывает почти каждый год. Я никогда не видел тех, кто убивает. Наверное, дети... и такие вот старички, как мой

Данилин С. / Отменить Христа. Часть II

ук. Невысокая барашковая папаха. Разумеется, шеф Исрапи не был каким-то там "Исааком Абрамовичем Слуцем". Безвестный И. А. Слуц -- всего лишь подставное лицо, на которое и зарегистрировали предприятие-призрак "Темп-А". А у шефа -- вполне красивое правоверное имя, хотя подчиненные предпочитают обращаться к нему коротко и звучно -- Шамиль. -- Ну, как там поживают наши бомжи, дорогой? Хорошо кушают, хорошо спят? Исрапи хлопнул себя обеими руками по коленям: -- Все десять в отменной форме, дорогой Шамиль! Я звонил и другим нашим ребятам в регионы. Остальные пятьдесят девять тоже жир нагуляли. Откормлены, отглажены, напомажены, да... Глаза пустые и довольные, да... Хоть сейчас их в Кремль!.. Хозяин кабинета и посетитель расхохотались.

Данливи Дж. П. / Волшебная сказка Нью-Йорка

сединой, стоят торчком. Опрятный, подобранный, с мерцающими глазами, утопающий в кожаном кресле. Теребя пальцем пару кожаных перчаток у себя на столе. Мир почти неприметно оседает. На ковер, по которому ты беззвучно ступаешь, входя сюда с грязной улицы. -- Могу ли я задать вам всего один вопрос, Кристиан. Я хочу спросить вас, как мужчина мужчину. Здесь для вас найдется место. Говорю это совершенно серьезно. Жалование неплохое. Но это было бы только началом. А существует еще и будущее. Могу вас в этом заверить. Согласитесь ли вы работать у меня. Кристиан склоняет голову. Поскольку вышедшие из-под контроля глаза, уставились в потолок. Быстро верни их на уровень горизонта. Рот заливают потоки слюны. Сглони и постарайся не п

Дансон Стивен / Кто эта Сильвия?

Оно не причинит нам зла. Анджела (в ужасе). Такое огромное! Генри (стараясь разуверить и ее и себя). Да нет, по-моему, оно не такое уж большое... Анджела. Ой, Генри, оно идет прямо на нас. Оно... (Внезапно, с изумлением.) Это же... Да это таракан с какой-то штукой на спине! Генри. Я думаю... Анджела (перебивает). Это... (Вскрикивает.) Генри! Он без головы! Как же он ходит? Генри! Генри, сделай что-нибудь! Генри. Успокойся, дорогая. Анджела. Но ведь... Генри (перебивает). Постарайся успокоиться, все будет... Анджела (перебивает). Все-таки что у него на спине? Генри. Похоже... Анджела (перебивает). Это тоже... нет, не может быть, у него нет ног. И все-таки, господи, он еще перевернут. (Кричит от ужаса.) Нет! Не может быть! Н

Дарваши Ласло / Рассказы

Я поцеловал его и отправился. Я думал о том, что сказал напоследок той девушке. Фамилия у нее была - Камнелом; у нее были длинные черные волосы, выпуклый мягкий живот, подрагивающие, округлые ляжки. Я сказал ей: иногда мне кажется, будто я знаю все. Конечно, я хвастался. Она посмеялась надо мной и была, навер- ное, права. Да, права, хоть я и твердил свое, упрямо, будто ребенок. Я сказал ей: поверь, бывают минуты, когда человек знает все. Но об этом - что он знает все - он в ту минуту не думает. Он поймет это позже. Но мгновение, когда он знал все, он запомнит. Это будет и прекрасно, и грустно. Потому что запомнит он только минуту, а не само знание, в кото- ром по-настоящему и нужды-то нет, но все равно люди ради него готовы да- же на смерть. И что же