а подушки.
- Я тоже люблю числа, - сказал он, - но великолепные формы и
восхитительные линии женских тел можно сравнить с самыми прекрасными из них! Как
и музыка, Пифей, женщина есть число и отношения чисел. Знакомы ли тебе аккорды
лиры? Это тоже числа, золотые числа гармонии [13].
- А числа Мира, - возразил я, - числа кругов Земли, Солнца и Луны, а также
звезд, разве они не более прекрасны? А музыка сфер, разве она не является
прекраснейшей мелодией для уха и души знатока?
Тогда Политехн взял меня за руки и попросил прощения, что насмехался над
моим беотийским происхождением. Потом спохватился и спросил:
- Где ты выучился всему этому, Пифей?
- Я знаю только то, что решили мне открыть боги, Политехн.
- Ты бывал в Сиракузах? Или в Родосе? Я учился в этих двух городах, их
школы пользуются заслуженной известностью.
Мне пришлось признаться, что я учился сам, в одиночку.
- Однажды я ездил в Афины и видел Сиракузы, но служил на торговом судне,
где помогал наварху, который оплачивал мой проезд. У меня не было времени
останавливаться в этих городах и знакомиться с их школами. У меня были
прекрасные учителя в Массалии, и к тому же я прочел хорошие книги в библиотеке и
даже в дидаскалии.
Политехн задумался и произнес слова, которые огорчили меня:
- Жаль, Пифей, очень жаль... Тебе стоило прийти ко мне, когда ты был еще
отроком, и я отправил бы тебя в Сиракузы или Афины. Может, еще не поздно
отправиться туда сейчас? Хочешь, чтобы архонты оплатили твою учебу? Нам было бы
выгодно иметь одного из наших в Афинах в нынешнее время. Ты мог бы отправиться и
в Родос, а также побывать в Риме, чье могущество беспокоит нас. Ты мог бы
собрать ценные сведения.
Тот же гнев, что охватил меня у Парменона, овладел моим сердцем и духом. Я
крикнул Политехну, что знаю больше, чем все риторы и софисты Афин и Сиракуз,
вместе взятые.
- У них зады налиты свинцом, и они не могут оторвать их от своих скамей.
Они боятся утонуть, вступив на палу |