чи находил какое-то странное
удовлетворение. Впервые он видел ощутимые результаты своего труда. До сих пор он
был лишь промежуточным звеном, передавая по цепи полученные распоряжения, и
никогда не знал о результатах. Теперь он приходил прямо к куракам и жрецам, к
начальникам сторожевых постов и произносил магические слова: "Именем сына Солнца
сапа-инки Уаскара", - и сановитые мужи, которым смиренно подчинялись целые роды
и провинции, неизменно отвечали ему:
- Все будет сделано, как повелевает Кахид, ловчий сына Солнца.
Синчи видел, как после доставленных им приказов прекращались работы на дорогах,
в каменоломнях, на строительствах, как толпы рабочих, построенные в колонны, шли
в указанном направлении. Он видел земледельцев, бросавших неотложные дела, видел
жрецов, которые, получив распоряжение, сразу же замыкали врата храмов.
Только один раз получилось иначе. В селении, что находилось на расстоянии одного
дня пути от Уануко, старейшина стал оправдываться перед Синчи, не скрывая своего
страха и раболепствуя, словно перед важным сановником:
- Передай своему господину, что Юраку я не могу послать на охоту. Он вырезает
узоры на камне, для стены над дверьми нового храма. Сам жрец и сам камайок -
правитель уну сказали, что его работа угодна богу Солнца и что это уака.
Постарайся объяснить господину как следует! Великий инка Кахид приказал:
"Обязаны явиться все". Это правильно, потому что и сушеное мясо будут есть все.
Но Юрака пусть остается. Ему доверено святое дело!
Синчи с любопытством разглядывал мастерскую ваятеля - большую, светлую,
загроможденную каменными рельефами, статуями, отдельными фрагментами каменных
фигур, валунами. Посредине лежала черная, шагов в пять длиной гранитная глыба,
отполированная с одной стороны до полного блеска. На блестящей поверхности Юрака
вырезал необычайно сложный мотив фриза. Посредине уже была выполнена центральная
фигура барельефа: пасть ягуара в грозном оскале.
- |