е мгновение, застигнутые врасплох Катарининым окриком, ножки разжали
объятия, раздался девичий визг, мужчина нервно отпрянул от любовницы и,
резко нагнувшись, натянул брюки.
- Какого черта, Катарина! - послышался недовольный и одновременно
смущенный его голос.
- Василий Иванович?! - вскрикнул Ходасевич - изумлению его не было
предела!
- Уходите, Сахно. Долюбите свою девочку в другой раз.
- А если я сейчас хочу? Мужчина хоть и старый, но так классно е... - с
подкупающей порочностью пролепетал девичий голосок.
- Пошла прочь, Вансуан! - продолжая злиться, сказала Катарина. Рука ее
потянулась к выключателю, но свет Катарина зажигать не спешила - подождала,
пока выйдет Сахно и девчушка. Та прошла совсем близко от Ходасевича, обдав
его странным ароматом. Точнее... Нет, то, что почувствовал Ходасевич, не
было чьим-то запахом, скорее его отсутствием, но все равно осязаемым,
чем-то, не поддающимся определению, на удивление горячим, свежим и упругим
одновременно. Вадька не разглядел ее лица, но изумился, какою маленькой и
миниатюрной оказалась юная шлюшка. И нездешней, невесть как занесенной в эти
края.
- Такое странное имя - Вансуан. Ты знаешь ее, Катарина?
В ответ Катарина промолчала, лишь цыкнула недовольно и наконец зажгла
свет. Ходасевич увидел стол, на котором минуту назад занимались любовью, и
то, что он принял за жужжание насекомого,- вентилятор. Он стоял на столе и
был повернут таким образом, что его лопасти вращались параллельно крышке
стола. Вентилятор работал, видимо, на самых малых оборотах; в глаза
Ходасевичу бросился диск, установленный прямо на вращающихся лопастях. Он
подошел к столу и наклонился над вентилятором, и тут увидел композицию из
керамики. Композиция находилась в тени (поэтому Вадька не сразу ее и
заметил), падавшей от большой желтой вазы, стоявшей здесь же рядом, и
располагалась на стопке книг. Она представляла |