л к нему, ударил ногой,
опять опрокинул навзничь.
-- Ах ты, собака! -- рванулись к нему товарищи поверженного, но не
вырвались из крепко державших их рук. -- Да что вы смотрите?! А ну, пусти!
Ярин наступил ногой на грудь лежащего, приставил к горлу острие
ножа.
-- Алена! -- испуганно вскрикнула девушка рядом с Аленой. -- Да что
ты смотришь?!
Алена шагнула вперед. Чья-то рука, -- она не обернулась, но
показалось -- Ивана -- схватила, дернула назад. Она с досадой стряхнула эту
руку, -- меньше всего надо сейчас Ивану вмешиваться. Решительно к Ярину
подошла.
-- Опомнись, Ярин.
-- А, и ты здесь!
-- Дай мне нож.
-- Зачем тебе мой нож, Алена? Ты и без ножа душу из меня вынула и
растерзала.
-- Оставь этого человека, он ни при чем.
-- Правда твоя, на нем вины нету. Ты ведь хорошо знаешь, кто при
чем, правда? Ты, ведьма! Присуху на меня навела, там, в избушке старухиной!
Отпусти! Жизни мне нету! Дай дышать вольно!
Спиной Алена слышит, как затихли, замерли там, сзади. Сдерживая
гнев, резко руку протянула, приказала коротко и требовательно:
-- Нож!
Ярин вдруг схватил крепко ее руку, к себе дернул.
-- Отдам. Если при всех сейчас кое-что мне пообещаешь.
Алена сзади возню услышала, обернулась на миг -- Любица на Иване
повисла, увещевает торопливо, шепотом. И Алена заторопилась, нельзя, чтобы
Иван вступился за нее, заступник ей не нужен, только испортит все.
-- Ну? Говори.
-- Не пугайся. Не попрошу я у тебя ни любви сердечной, ни ночей
страстных. Мне немного надо -- не гони меня как собаку, не шарахайся, как
от прокаженного. Будь, как с другими.
Медлит Алена. Не хочет она никаких обязательств перед Ярином брать.
-- И это много? -- с тяжелой усмешкой смотрит Ярин. -- Ох, Алена!
Гляди. Я до краю дошел. Мне уж все одно -- иль себя порешу, иль другого
|