анка противу правил? - услыхала они знакомый
вкрадчивый ш„пот, - Заявляю решительный протест.
Перед Иоанной возник плоский мальчик - негатив, двойник АХа, но рубашка,
панамка и лицо у него были ч„рные, а трусы, сандалии на т„мных ногах и
очки - белые. Будто на стеклах очков налеплены две бумажки.
Фото Иосифа, снова закачавшись на вбитом неведомо куда гвозде, растаяло
вместе с гвозд„м.
АХ сообщил, что это АГ, Ангел-Губитель, что у них сейчас просмотр судебных
материалов и свидетельских показаний, и ей здесь не место.
- Готовимся, знаешь ли. Суд может начаться в любую минуту.
Там, где только что висело фото Иосифа, появился самодельный экран из двух
крахмальных простыней - точно такой висел в клубе-бараке е„ детства,
всегда набитом битком, куда они, малышня, бегали "на протырочку" и
устраивались прямо на полу перед экраном, задрав головы. Вс„ было, как
тогда, даже настлались сами собой такие же шаткие скрипучие полы. Но за
спиной почему-то оказался вполне цивильный просмотровый зал, не со
скамейками, а с кожаными креслами, а в первом ряду, где обычно размещалось
мосфильмовское начальство, устроились рядом АГ и АХ, негатив и позитив -
точь-в-точь представители Госкино на худсовете.
- Гасите свет, пора начинать, - прошелестел АГ.
Иоанна осознала, что как только свет погаснет, она снова окажется в
дремучем тамбуре, страшнее которого нет ничего на свете, и спрыгнула в
панике с площадки прямо на дощатый пол перед экраном.
- Т„тя Клава, почему в зале посторонние?
Невесть откуда взявшаяся в экзистенциональном времени свирепая билетерша
т„тя Клава из детства спешит на разгневанный голос АГа откуда-то из
предрассветной вечности. Яна ползет от не„, втискивается меж рядами
кресел, и в этот момент свет гаснет. Но тут же трещит, вспыхивает
проектор, тот же, из детства, Яна видит краем глаза угол светящегося
экрана и две пары ног в сандалиях - белых и т„мных.
- Начало, раннее детство можно промотать... Здесь вс„ давно исповедано,
ч |