лучше себе мужа
подобрать, да, видно, не суждено ей было лучше-то...
Все это и вспомнилось Олегу Петровичу, пока шагал он по шоссе, миновав
свой заводской поселок. Уже и завод давно остался позади. Тяжеленные
грузовики то и дело обгоняли Олега Петровича, мчались навстречу, обдавая
ветром и взметенной снежной пылью, а он все шел и шел, сторонясь на
обочину, думая, вспоминая...
Нет, Олегу Петровичу не в чем было упрекнуть своих приемных родителей,
не всякого родного ребенка воспитывали так заботливо, как его, и не их
вина, что у него впоследствии не очень-то удачно сложилась жизнь.
Еще на втором курсе он женился, поставив своих воспитателей почти уже
перед свершившимся фактом. Отец не указал ему на дверь, не заставил
добывать хлеб насущный собственными руками. Правда, нельзя сказать, что
известие его обрадовало:
- Что ж, кормил тебя, прокормлю и жену твою, пока диплом не получишь. И
внука прокормлю, мне капиталы не копить, а на прожитие зарплаты хватит.
Он ошибся дважды: родился не внук, а внучка. А еще до этого пришли в
квартиру непреклонные, неразговорчивые люди, перевернули все вверх дном,
вспороли диван, матрацы, подушки и увезли Петра Алексеевича.
Он не суетился и не сник; угрюмый и строгий молча стоял он у стены и
ушел, не опустив голову, твердой поступью, как ходил по земле всю свою
жизнь. Олегу показалось даже на миг, что не его "забрали", а он повел за
собой этих незнакомых людей, просто обронив семье на прощанье: "Не горюйте
тут без меня".
Олег знал, что еще до его рождения отцу привелось посидеть в царской
тюрьме, но оттуда он выбрался, а на этот раз вернуться не смог.
Вчера отец упомянул, что Олег его не предал. Да, он не взял этого греха
на душу. У Олега хватило мужества заявить, что отца он врагом народа не
считает, не верит в это и не поверит, пока ему не представят на то
достаточно убедительных доказательств. Никто ему не стал, конечно, |