| . Двухлетнего оленя сшибал  с
ног. Зайдет с бока, как фуганет олешу плевком в морду! Тот брык  -  и  с
копыт долой. И не шевелится больше. Это, значит, нервный шок называется.
Здорово, ребята? Или вот еще случай...
   Ну, ребята и заулыбаются. Будто не было  бессонных  ночей,  промокших
сапог и сырых простынь на койках. А пока Васька про оленя  рассказывает,
у него в кастрюльках только пепел остается.
   Но ребята не злились на него за плохой харч. Полюбили его ребята.  Не
знаю за что, а полюбили. И прощали многое - и сухомятку, и тюрю из суше-
ной картошки.
   Да, так вот. Поддаваться морю Вася не хотел.  Боролся  со  слабостью.
Дым из камбузной трубы задувало ко мне на мостик и в самую непогоду.  Но
одного дыма мало. Дымом не пообедаешь. Механик делал мне по десять  сцен
на дню.
   - Что ваш кок коптит? Только пачкает небо этот уголовник.  А  я  есть
хочу! Я в том уже возрасте, когда надо питаться регулярно. Мне по  дого-
вору нормальная пища положена, а где она? Где пища, я вас спрашиваю?
   - Вы же видите, - растолковываю ему, - кок прилагает усилия. А это  и
есть главное. Кок даже по ночам не выходит из камбуза.
   Вася действительно по ночам в камбузе сидел.  Это  однажды  сослужило
нам хорошую службу.
   Я еще на стоянке механику говорил, что надо грузовую стрелу  смайнать
до самого трюма и закрепить в лежачем положении намертво. А Роман Ивано-
вич уперся и говорит: "Нет!" Показывает мне заводской чертеж, на котором
походное положение стрелы указано под сорок пять градусов к мачте.
   - Если заводские инженеры так решили - значит, точно, -  говорил  мне
механик: он авторитетам очень сильно верил.
   Ну, вот, когда у Святого прихватил нас норд-ост, то оттяжки у  стрелы
не выдержали и лопнули. Тяжелый стальной блок стал с борта  на  борт  по
воздуху летать, и вся стрела тоже. Вася той ночью сидел у себя в камбузе
и все пытался сварить что-нибудь. Вдруг по стенке камбуза как ахнет этот
блок. От удара краска и пробковая изоляция пос |