кой
всесметающей силы. Но Уинкль взвалил промелькнувшие в глубине ббаш цвета
изумления, вопросы испуга, и улыбнулся уголком рта. Этот Груммлер был еще
слишком молодым, чтобы устоять против шестисильных мантр мудрецов. И в
ответ он выстроил рядом с собой пять треугольников в форме торжества.
Столбы загорелись еще ярче, и трава между Уинком и центом ббаши начала
медленно расползаться в стороны, не устояв перед потоком энергии. Однако,
не успели треугольники победы растаять в воздухе, как что-то щелкнуло в
глубине леса, и раздвигая кустарники, на Уинка начала надвигаться серая
стена трипплеров, людей без лица. Он выждал, когда они приблизятся
достаточно близко, и растворил их движением руки. Кинув взгляд на синие
пальцы ббаша, он неожиданно не увидел их; новая волна трипплеров шла,
сметая все на своем пути, а за их серыми головами полыхало лиловое
свечение. Груммлер готовил новое подкрепление. Тогда Уинки похолодел.
Заклинаний против трипплеров не существовало. Эти речные призраки никогда
никому ни мешали, а только жили своей сырой, непонятной жизнью. Гладь реки
надежно скрывала их от всяческих конфликтов. Справиться с ними можно было,
растворяя каждую их волну, но энергии уничтожения у Уинкля почти не было.
Пора было готовиться к почтенной кончине. Именно в этот момент,
непредусмотренный рукописью За и древними манускриптами, ему в голову
явилась идея. Он не глядя закинул руки за голову и сорвал яблоко с
мысленного сверхдерева, подкинул его в руке и вложил в середину радость, а
снаружи, в плоть яблока, ореолом - веселье. Потом откусил кусок ароматно
хрустящего плода, зажег его улыбкой и кинул в сердце ббаша. Что-то
захрипело там, трипплеры растаяли в воздухе, оставив после себя слабый
аромат тины, а столбы вспыхнули и исчезли. Уинки опустился на колени и
пробормотал себе благодарственные тхая. Хоть ему и было не впервой
расправляться со зл |