и прилагал все усилия, чтобы увлечь-
ся чтением "Трех мушкетеров". Но, читая, я все время напряженно к че-
му-то прислушивался, вздрагивая при каждом слабом звуке. Вдруг мое вни-
мание привлекло небольшое квадратное отверстие в двери, на высоте чело-
веческого роста. Должно быть, такие отверстия служили для того, чтобы
монахи постоянно и незаметно могли наблюдать друг за другом. Мрак, на-
полнявший коридор, был так непроницаем, что окошко казалось закрытым
куском черного бархата. С этой минуты, переворачивая страницы книги, я
каждый раз бросал взгляд на дверь с таким чувством, как будто ожидал
встретить там чей-то внимательный глаз. Но минуты шли за минутами, пере-
до мной в колеблющемся сумраке плыли, путаясь с действительностью, кар-
тины похождений отважных мушкетеров, отражение света на зеркале превра-
тилось в сияющее солнце над Парижем, которое то вспыхивало, то гасло и
наконец исчезло. Книга выпала у меня из рук, и я уснул тревожным и чут-
ким сном. Проснулся я как будто от неожиданного толчка. Оплывшие свечи
догорали, я приподнялся, чтобы их потушить, и с затаенным страхом взгля-
нул еще раз на окошко в дверях. Из черной тьмы на меня глянуло чье-то
бледное худое лицо с неподвижными блестящими глазами. Я замер от ужаса,
не имея силы, чтобы крикнуть или отвести глаза от этого видения.
- Кто там? - спросил я наконец хриплым, чужим голосом. - Это вы, Ци-
ранкевич? Лицо медленно отодвинулось и исчезло в темноте. Свечи догора-
ли, вспыхивая длинным синеватым пламенем. Я почувствовал, что умру от
страха, если останусь один в темноте, и с тем приливом мужества, которое
дает неотвратимая опасность, схватил подсвечник, отодвинул железный за-
сов и выбежал в коридор, высоко поднимая свечи и крича во все гордо: -
Варт! Циранкевич! Варт! Вставайте... скорей!.. Казалось, десятки замира-
ющих голосов повторяют мой крик в пустых коридорах и разносят его по
всему монастырю. Варт в исподнем белье появил |