Толстяк что-то пробурчал, замахал руками, зевнул и сел, еще толком не
проснувшись. Его мысли полны были кем-то с Земли, в ком присутствовало
женское начало (которого, как уже заметил Лъин, оба гостя были лишены), и
еще тем, что станет делать он, Толстяк, "когда разбогатеет". Лъин живо
заинтересовался изображениями этой мысли, но потом спохватился: тут явно
секреты, не следует в них проникать без спроса. Он отвел свой ум, и
тогда-то землянин его заметил.
Спросонья Толстяк Уэлш всегда бывал не в духе. Он вскочил, зашарил
вокруг в поисках чего-нибудь тяжелого.
- Ах ты, подлая обезьяна! - взревел он. - Чего шныряешь? Вздумал нас
прирезать?
Лъин взвизгнул и увернулся от удара, который расплющил бы его в
лепешку; непонятно, в чем он провинился, но безопаснее уйти. Физический
страх был ему незнаком, слишком много поколений жило и умерло, не нуждаясь
в этом чувстве. Но его ошеломило открытие, что пришельцы способны убить
мыслящее существо. Неужели на Земле жизнь ничего не стоит?
- Эй, брось! Прекрати! - Шум разбудил Тощего; Лъин мельком оглянулся:
Тощий сзади схватил Толстяка и не давал шевельнуть рукой. - Полегче,
слышишь! Что у вас тут?
Но Толстяк уже окончательно проснулся и остывал. Выпустил из рук
металлический брус, криво усмехнулся.
- Сам не знаю. Может, он ничего худого и не задумал, только я
проснулся - вижу, он сидит, пялит на меня глаза, а в руках железка, ну,
мне и показалось - он хочет перерезать мне глотку или вроде того. Я уже
очухался. Поди сюда, обезьяна, не бойся.
Тощий выпустил его и кивнул Лъину:
- Да-да, приятель, не уходи. У Толстяка свои заскоки насчет людей и
нелюдей, но в общем-то он добрый. Будь хорошей собачкой, и он не станет
пинать тебя ногами, даже за ухом почешет.
- Чушь! - Толстяк ухмылялся, добродушие вернулось к нему. Он понимал,
что Тощий острит, но не обижался. Марсияшки, обезьяны... ясно, они н |