а грамматики и вырабатывая план компании как можно
более быстрого обучения. Может показаться странным, что существо, не способное
контролировать свои передвижения, может планировать что-то, но следует помнить
чрезвычайную широту угла его зрения. Он мог до некоторой степени уже понимать,
куда
смотреть, и решил подумать, что искать в первую очередь.
Конечно, все было бы гораздо проще, если бы он каким-то образом смог
контролировать движения своего хозяина или вмешиваться в многочисленные реакции,
протекавшие в нервной системе Боба. Охотник, конечно, контролировал движение
Перита, но не прямо: маленькое существо было обучено реагировать на сокращение
своих
мышц, как лошадь обучается отвечать на движения поводьев.
Народ Охотника использовал Перитов для выполнения действий, для которых не
хватило бы сил их полужидким телам, или которые были слишком деликатны для их
разумных хозяев.
К несчастью, Роберт Киннэйрд не был Перитом, и с ним нельзя было
обращаться,
как с Перитом. В настоящее время вообще не было надежды влиять на его действия,
а в
будущем такая надежда могла основываться только на разуме мальчика, а не на
насилии.
А пока Охотник находился в положении кинозрителя, который хотел бы изменить
сценарий фильма, который он смотрит.
На следующий день начались занятия.
Цель их была совершенно ясна для незарегистрированного учащегося, хотя
предмет
обучения часто был непонятен.
Среди прочих предметов мальчик изучал английский, французский и латинский
языки, а также физику. Именно этот последний предмет оказался, как это ни
странно,
наиболее удобным для обучения Охотника английскому языку. Причину этого понять
нетрудно.
Хотя Охотник и не был ученым, он разбирался в некоторых науках: трудно
управлять космическим кораблем, не имея никакого представления о том, на чем
основано
его действие. Элементарные принципы физической науки одинаковы повсюду, и хотя
изобразительные условности, приня |