Он
уже четыреста лет живет у нас.
Ланцелот. Но... мне говорили, что дочь ваша...
Эльза. Господин прохожий...
Ланцелот. Меня зовут Ланцелот.
Эльза. Господин Ланцелот, простите, я вовсе не делаю вам
замечания, но все-таки прошу вас: ни слова об этом.
Ланцелот. Почему?
Эльза. Потому что тут уж ничего не поделаешь.
Ланцелот. Вот как?
Шарлемань. Да, уж тут ничего не сделать. Мы сейчас гуляли
в лесу и обо всем так хорошо, так подробно переговорили.
Завтра, как только дракон уведет ее, я тоже умру.
Эльза. Папа, не надо об этом.
Шарлемань. Вот и все, вот и все.
Ланцелот. Простите, еще только один вопрос. Неужели никто
не пробовал драться с ним?
Шарлемань. Последние двести лет -- нет. До этого с ним
часто сражались, но он убивал всех своих противников. Он
удивительный стратег и великий тактик. Он атакует врага
внезапно, забрасывает камнями сверху, потом устремляется
отвесно вниз, прямо на голову коня, и бьет его огнем, чем
совершенно деморализует бедное животное. А потом он разрывает
когтями всадника. Ну, и, в конце концов, против него перестали
выступать...
Ланцелот. А целым городом против него не выступали?
Шарлемань. Выступали.
Ланцелот. Ну и что?
Шарлемань. Он сжег предместья и половину жителей свел с
ума ядовитым дымом. Это великий воин.
Эльза. Возьмите еще масла, прошу вас.
Ланцелот. Да, да, я возьму. Мне нужно набраться сил. Итак
-- простите, что я все расспрашиваю, -- против дракона никто и
не пробует выступать? Он совершенно обнаглел?
Шарлемань. Нет, что вы! Он так добр!
Ланцелот. Добр?
Шарлемань. Уверяю вас. Когда нашему городу грозила холера,
он по просьбе городского врача дохнул своим огнем на озеро и
вскипятил его. Весь город пил кипяченую воду и был спасен от
эпидемии.
Ланцелот. Давно это было?
Шарлемань. |