не стерпела, в одного царя злого,
обжористого шваркнула всем- корытом и с пойлом. Корыто вдребезги, и царь
вдребезги. Сбежались царьски прихвостни и разобрать не могут, которо
царь, которо свинска еда?
Други бабы не отстатчицы, с приговором: хорошо дело не опозднано, да-
вай в королей, царей палить всем худым, даже таким, о чем громким словом
и не говорят.
Учены собирали все, что в царей попадало, обсуждали и в книгу писали:
из чего небо состоит. Нашу Уйму за небесну твердь посчитали. Те учены
про небо вся-ки небылицы плели и настоящей сути небесной не знали.
С той самой поры наша деревня понимающей стала. И начальство поли-
цейско-поповско нам нипочем и ни к чему стало. От урядника мы избави-
лись, а Сиволдая просто без внимания оставили.
Перепилиха с попадьей во все стороны глядели, а ругаться не переста-
вали. Попадья ругалась-крутилась, подолом пыль подняла - силилась всем
попадьям чужестранным пыль в нос пустить.
Перепилиха заверещала голосом пронзительным, на целом месте дыру вер-
теть стала. Мелкой крошеной землей да крупной руганью отборной царских,
королевских чиновников здорово обсыпала.
Пропилила Перепилиха сквозну дыру. Обе ругательницы зараз и провали-
лись.
Это было в остатнем пути земельного поворота. Перепилиха и попадья
упали в наш город, в рынок, в саму середину.
В рынке тесно стало. Торговки удивились, устрашились, замолчали. До
этого разу молчаливых торговок мы не видывала. Котора торговка язык ос-
тановить не могла, та руками рот захлопнула.
Прилетны гостьи, как говорильны газеты, вперебой стали рассказывать,
каки страны, каких народов видели, где во что одеваются, где что едят. А
потом, как путевы, заговорили про царей-королей. Рассказали, какой они
силой держатся. И коли народ за ум возьмется, вместях соединится, то
всех живодеров-обдиралов в один счет с себя стряхнет.
Рыночны полицейски от страху присели, у них ноги отнялись, языки при-
липли. Их испу |