,
согревшись в теплом караульном помещении, он мгновенно заснул.
Разбудили его около четырех часов утра.
- Смена, что ли? - пробурчал он.
- Какая смена, японец войной на нас пошел! Рота по тревоге вызвана на
батарею, - ответил ему дежурный по роте.
- Да ну? - изумился Заяц. - Значит, как с вечера стреляли моряки, была
война, а не маневры?
На батарее в темноте двигались солдаты. Мерцали ручные фонари. Пороховые
и снарядные погреба были открыты, чехлы с орудий сняты, около них толкались
солдаты Откуда-то из темноты доносился спокойный голос Жуковского. На море
было совершенно тихо. Эскадра по-прежнему усиленно освещалась прожекторами.
Заяц пришел к своему посту у денежного ящика, досадуя на беспокойную
ночь. Он еще не верил, что началась война, и считал, что все эго только
солдатские побасенки.
- Генерал Белый сообщил, - говорил Жуковский солдатам, - что японцы
неожиданно напали на наш флот и взорвали три корабля. Можно ожидать с минуты
на минуту нового нападения. Поэтому за мор, ем надо следить в оба и быть
готовыми к открытию огня.
Заяц насторожился.
- Неужели и впрямь война? Прощай тогда Свенцяны надолго, если еще живой
останешься, - волновался он.
- Прикажите прожекторной команде наладить освещение, - кому-то в темноте
отдавал распоряжение командир роты - В случае тревоги немедленно сообщить
мне и сразу же вызвать людей на батарею.
- Слушаюсь, ваше высокоблагородие.
По голосу Заяц узнал фельдфебеля Назаренко.
Люди ушли с батареи, и Заяц опять зашагал в темноте.
Около восьми часов утра, когда утренний туман над морем стал
рассеиваться, на горизонте один за другим стали показываться многочисленные
дымки. Несколько миноносцев понеслись им навстречу.
Находившийся в это время на батарее штабс-капитан Чиж приказал
дальномерщикам следить за миноносцами, которые не то шли на разведку, не то
собирались атаковать появившиеся корабли.
|