вь только и смог повторить
Алфрик.
А мне стало смешно. И я хихикнул.
Отец тотчас гневно обернулся ко мне. О, в тот миг я,
кажется, мог понять, что чувствовали люди Нерака, глядя на него
во время сражения на перевале Чактамир!
-- Я вижу, -- ледяным голосом сказал отец, -- что моему
младшему сыну чрезвычайно весело. -- Он снова повернулся к
Алфрику: -- И чтобы тебе не было очень уж скучно сидеть одному,
вместе с тобой посидит и наш весельчак Гален. А там мы еще
поглядим, на ком из вас двоих лежит большая вина.
-- Но отец!.. -- взмолился я с неподдельным испугом.
Мы останемся в темнице один на один -- Алфрик и я! Я же не
выйду оттуда живым!
-- Отец! Отец!
Но ответом мне было молчание.
* * *
В темнице пахло плесенью, от дубовых бочек, стоявших в
углу, несло прокисшим вином.
Я прижался к стене -- как можно дальше от алфрика. Я хотел
жить. Я хотел выжить! О, и дернула же меня нелегкая захихикать!
Отец вместе с Бригельмом и Гилеандосом все еще стоял у
двери. Бригельм держал лампу -- тусклый свет едва-едва освещал
подземелье.
-- Дважды в день вас будут кормить, -- сказал отец. --
Каждое утро вам будет разрешена прогулка на заднем дворе замка.
Надеюсь, заточение послужит вам хорошим уроком и научит вас
уму-разуму. Если этого не сумел сделать я. Или ваш учитель
Гилеандос.
Он замолчал и отступил в тень. Теперь я мог видеть только
Бригельма -- он смотрел на меня печально и сочувственно.
Казалось: если бы он мог, он поменялся бы со мной...
Тут из темноты послышался голос отца:
-- Я разочаровался в вас обоих, дети мои. Но надеюсь и
верю, что вы в конце концов осознаете свою вину.
Затем дверь закрылась. Мы с Алфриком остались одни, в
кромешной тьме.
И в этом жутком мраке я услышал: Алфрик медленно идет ко
мне...
Глава 3
Не стану скрывать: к поэзии у меня отношение двойственное.
|