т?
- Можно подумать, Клава, только это лежит.
- На что ты намекаешь? - Клавка резко встала, сняла маску с большого
лица, глаза ее посерели, они глядели с презрением и не испытывали никакого
угрызения совести. - На что, спрашиваю, намекаешь?
- На многое... Да ладно! Я заниматься ничем не стану, писать тоже
никуда не буду, кто и что в бумагах создает одно, а в других бумагах идет
другое...
- Говори да не заговаривайся. А то попросту и не попадешь с ними в
поездку. Бузотер ты великий, это все знают. Он, - кивнула на Акишиева, -
тоже вскорости разберется. Останешься тут без заработка.
- Не пугай, Клава. Не лишь ваш совхоз стоит тут. Много таких совхозов
на этой земле. И не во всякий отличник боевой и политической подготовки на
Мошке приплывает в одиночку.
- А к нам, видишь, приплыл. И народ рад, что не будет зависеть от
тебя, такого. Ты бы опять поехал и что-нибудь бы отчудил. Обвел бы совхоз
вокруг пальца... А греться от твоего добра заготовленного - не погреешься.
Запугал ты всех своей хитростью и ешо пугаешь.
- Да ладно! - снова произнес, уже примирительно, Иннокентий
Григорьев, - какая-то ты стала невыносимая. Может, я тебе чем в прошлом
году не угодил, а?
Клавка промолчала.
Иннокентий Григорьев подошел к Сашке.
- Давай, мужик, пять. Все остальное пустое. Давай пять, дружок!
Он хлопнул в подставленную ладонь Акишиева.
- Подвинься, мужик. А ты... - взглянул на Клавку, - все-таки он тебе
за квартирку сполна платит. Пошла бы к себе. Кремы твои распространяют
жуткие запахи. Баба ты богатая, а кремов себе никак не наберешь на Большой
земле. Ты погляди вон на директоршу. У нее какие кремы!
- Директорше из Москвы присылают.
- А ты, что же, за свои деньги не найдешь, кто бы тебе присылал?
Жадная просто ты. Иди, иди, не сверкай глазками. Поговорить нам с мужиком
надо. С новым, так сказать, начальничком. - И ухмыльнулся.
Интерес И |