вому небу. Казалось, что он о
чем-то с кем-то говорил, активно жестикулируя правой рукой.
Максим оцепенел на мгновение, мозг перебирал варианты со
скоростью компьютера, обгоняя секунды, в поисках единственного
правильного решения, но... Человек сорвался с балкона.
- Сашка! - Заорал Максим, и вороны с тревожным карканьем
поднялись в воздух.
Безжизненное тело грохнулось с высоты девятого этажа прямо
на голые кусты сирени... А снег все сыпался и сыпался сверху
невесомым серебряным дождем. Когда через полтора часа
наконец-то примчалась трижды вызванная взбаламученными жильцами
скорая, Сан Саныч уже почти сровнялся с окружающими сугробами.
Метель заботливо накрыла его погребальным саваном.
Однако в машине сознание к нему вернулось.
- Самоубийца, ну что же ты? - стиснув зубы, сквозь слезы
юродствовал Макс. - Сломал такой дивный сиреневый куст. Мама
его посадила, когда мне было пять лет, а ты его - в лепешку...
А как он цвел по весне ослепительно желтыми цветами...
- Желтыми? - спросил самоубийца, едва ворочая губами.
- Желтыми - желтыми, как огонь.
- Значит, одуванчики.
- Ты че? Сирень с гроздьями из одуванчиков? -
подозрительно переспросил Макс. - Это неслабо. Но пусть будет
так... Как ты хочешь... Клюква развесистая...
- Склизкий.
- Склизкий? Кто?- спросил Максим.
- Балкон у тебя больно склизкий, особенно перила.
- Ты знаешь что, в следующий раз уж предупреди заранее. Я
тебя очень прошу. Хорошо? Я почищу. Обязательно почищу. Чего не
сделаешь ради друга.
- Хорошо, - улыбка слегка тронула губы, - и куст у тебя
кривой из одуванчиков... Впрочем, у тебя так всегда...
В больнице врач выдал заключение быстро:
- Ну что тут можно сказать, голубчик. Случай конечно,
н-да...
- Жить будет? - задал вопрос в лоб Максим.
- Жить? Вопрос этот не по адресу, голубчик. То есть вопрос
открытый. Это ж надо так... |