СЕРГЕЙ МАЛИЦКИЙ
РВУЩАЯСЯ НИТЬ
1
Картошку в этом году Зуев не сажал. Полтора мешка лежало в подполе, стояла
уже середина мая, и он рассудил, что до августа, до яблок хватит, а дольше не
протянет. И то, если не заболеет или еще какая авария не случится. И так уж
растянул жизнь, как резинку, на семьдесят два года, тронь – зазвенит, вотвот
лопнет. И когда решил так, сразу стало легче. Тяготившие заботы, такие, как
поправить сарай, прополоть огород, приготовить дров на зиму – исчезли, а новые,
менее обременительные, заняли время и наконецто придали остатку жизни ясную
цель и понятный смысл.
Деревня умерла уже лет десять назад, когда отнесли на кладбище последнюю
бабку, имени которой никто не вспомнил. Дворы и огороды заросли одичавшей
сиренью, шиповником, крапивой и лебедой. В переулках и прогонах поднялись
громадные стебли борщевика и раскрылись крылья лопухов. Некоторые дома были
проданы на снос, другие покосились, прогнили и вместе с почерневшими заборами
повалились навзничь. Прямая деревенская улица, прежде радовавшая глаз бархатом
зеленой травы, исчезла в зверобое и мышином горошке и теперь отзывалась
стрекотаньем перепелов. Еле заметная проселочная дорога, пробегающая вдоль
дикого оврага и подходившая к самому началу бывшей деревни, где непроходимой
стеной вставал бурьян, уходила в поля. Деревня превращалась в ничто. Только дом
Зуева чернел коньком невысокой крыши среди макушек пожилых ив и раскидистых
кленов. Но кто бы заметил узкий, едва вытоптанный в репейнике проход к
невидимому дому и такую же тропинку к роднику, шелестевшему в овраге?
Ни радио, ни телевизора у Зуева не было. Деревянные электрические столбы
начали падать еще лет пятнадцать назад, со временем ктото собрал куски вьющихся
страшных проводов и, видимо, нашел им лучшее применение. Жаловаться было некому,
да и незачем. Единственной связью с поселком и со всем миром для Зуева оставался
двоюродный сорокапятилетний племянник, который работал егерем и з |