КОНСТАНТИНИ ЕЛЕНА
У КОШКИ СЕМЬ ЖИЗНЕЙ
Вспоминай, вспоминай все, вспоминай сейчас. Сейчас ты больше ничего не
можешь сделать и больше ничем не можешь себе помочь.
За окном медленно тянется ночь, липкая топкая чернота колышется в
грязных дворах, заползает в подъезды, поднимается по заплеванным лестничным
клеткам, стоит за дверью, заливается через край в мусорный контейнер, наполняет
его и, слава богу, я ей благодарна за это. Я не хочу думать о том, что там
лежит. Я хочу думать - до рассвета хотя бы - о чем-нибудь другом. О моей любви к
Вахтангу, например, - раньше я всегда могла спрятаться в эти мысли, или о моем
удивительном детстве или о тряпках, на худой конец, но растряси сейчас передо
мной ангел новую коллекцию Макс Мара, ничто во мне не шелохнется, как убитое.
Будто бы я уже умерла.
Мне легко говорить о прошлом, даже не очень хорошем, даже совсем уж о
ерунде, о какой угодно, только бы не о том, что связано с мусорным контейнером.
Об этом я если и скажу, то когда-нибудь не сейчас и зубов не разжимая, потому
что, по правде, я не скоро буду готова об этом вспоминать. Моя память
отказывается, однако, мне подчиняться и все ходит вокруг и около, как больная
собака.
Ну, вспомни скорее свое лучшее платье, посчитай все туфли, которые за
всю жизнь или лучше того - вспомни лучший вечер в своей жизни, но пусть собака
ляжет и заснет, будто ее тут и нет. Хорошо. Лучший вечер в жизни Нины. Лучший -
значит самый счастливый? Или тот, когда я больше всего была сама собой - так
можно сказать? Самой счастливой я была вечером того дня, когда потеряла
девственность, но лучшим вечером назвать это мог бы только идиот. Значит,
другое. Может быть, думаю я некстати, тот вечер, когда я впервые появилась на
пороге Аркадиевой квартиры и к концу вечера осталась, как овчарка с одной
извилиной-мыслью - мне здесь нравится, я здесь останусь.
Или один из тех вечеров, когда я сидела на кухне у тети Тины, пила ее
кофе и смертельно н |