АЛЕКСЕЙ АТЕЕВ
КРОВАВЫЙ ШАБАШ
ГОЛОС ДОВОЛЕН
Саван… Черный бархатный саван… Черный бархатный… Слово не выходило из
сознания, назойливо повторялось вновь и вновь.
— Саван… — помимо воли прошептали губы. — Черный, непременно черный, и, уж
конечно, бархатный…
— Что ты заладил! — недовольно произнес Голос. — Дался тебе этот саван!
Действуй!
Шел мелкий дождик, почти совсем стемнело, на улице было пустынно, лишь
изредка по асфальту проносились неведомо куда спешащие машины.
— Самое время, — сказал Голос.
Он попытался отделаться от привязавшегося слова, выбросить его из головы,
но тщетно. Изнутри череп словно долбил незримый дятел.
Саван…
Он крутился возле этого дома почти месяц, выбирая самое разное время:
иногда утро, иной раз полдень, но чаще всего вечер. Ее он встречал довольно
часто, но она его не замечала, во всяком случае, он не чувствовал, что
обнаружен. Возможно, какимто неведомым ей самой образом она улавливала его
присутствие, но лишь на уровне подсознания, как ощущает перепелка парящего в
вышине ястреба. Правда, он всегда был осторожен, маскировался тщательно,
прикидываясь то еле бредущим старцем, то спортсменом, совершающим пробежку, то
дворником. Уж чточто, а маскироваться он умел. Он изучил ее образ жизни,
повадки, привычки, он даже научился безошибочно различать присущий ей запах —
смесь косметики, какихто довольно приятных духов и пота. Запах, присущий только
ей. Он с закрытыми глазами мог бы определить ее присутствие в многотысячной
толпе, во всяком случае, ему так казалось.
Черный… бархатный… мягкий на ощупь… и пахнущий… Пахнущий ею!
Главное, чтоб она вышла!
Он остановился и посмотрел на ее окна. Они светились уютным светом,
предполагающим покой и негу. Вечер, за окнами дождь, какой же сумасшедший выйдет
в такую погоду на темную улицу? Но она выйдет. Он уверен. Иначе и быть не может.
Если бы она была обычным человеком, то, без со |