ались на невидимый шар, и он начал перелетать с места
на место, как заправский футбольный мяч. Невесело находиться внутри
этого мяча, если в роли азартных футболистов выступают гориллы!
Вытянутое в струнку тело Вага все чаще вертелось колесом, перелетая с
места на место. Теперь я понял, почему тело его вытянуто, а руки
приподняты вверх: ногами и руками он упирается в стенки шара, чтобы не
разбиться. Стенки должны быть необычайно прочны. Когда гориллы
нападали на шар одновременно с двух сторон и с разбега "выжимали" его
вверх, он подпрыгивал метра на три и все же не разбивался, падая на
землю. Однако Ваг, видимо, начал уставать. Продержаться в вытянутом
положении с напряженными мускулами долго нельзя. И вот я увидел, что
Ваг вдруг согнулся и упал на дно шара.
Дело принимало серьезный оборот. Больше нельзя было оставаться
только зрителями. Я крикнул фанам, заставил их поднять с земли ружья,
и мы направились к шару. Но я запретил туземцам стрелять без моего
приказания, опасаясь, как бы они случайно не попали в Вага: я не знал,
может ли невидимый шар устоять против пули. Притом шар не мог быть
сплошным - иначе Ваг задохся бы, - в шаре должны быть отверстия,
сквозь которые пули могли в него проникнуть.
Мы приближались с шумом и криком, чтобы обратить на себя внимание,
и нам удалось достигнуть этого. Самец первый повернул голову в нашу
сторону и угрожающе заревел. Видя, что это не производит впечатления,
он двинулся нам навстречу. Когда он отошел в сторону от шара, я
выстрелил. Пуля попала горилле в грудь, - я видел это по струе крови,
залившей серовато-рыжую шерсть. Зверь закричал, схватился рукой за
рану, но не упал, а побежал ко мне навстречу еще быстрее. Я выстрелил
вторично и попал в плечо. Но в этот момент он был уже возле меня и
вдруг схватил лапой дуло моего ружья. Выхватив ружье с необычайной
силой, зверь на моих глазах согнул ствол и надломи |