страха.
У берегов Джерси погода, все время благоприятствовавшая им, изменилась.
Ветер подул с
юга, принеся с собой летние туманы, так что теперь им приходилось продвигаться
вслепую
вдоль подводного ущелья, по которому река Гудзон продолжает свой путь в океане.
Теперь они
ночью шли без света и, несмотря на туман, не давали гудков и не звонили в
колокол, а молча
проскальзывали мимо ярко освещенных, гудящих судов, открыто следовавших в
Нью-Йорк.
Однажды четырехтрубный эсминец, недавно превращенный в судно береговой
охраны,
вдруг возник перед ними в ночном тумане - все огни на нем были потушены, только
искры
летели из труб. И шхуна внезапно очутилась в водах, кишмя кишевших судами, но
только и на
их судне, и на шнырявших вокруг судах берегового охранения царила тишина и огни,
невзирая
на темноту и туман, были потушены. А ведь это был лишь самый край владений
"Ромовых
пиратов" - пояса почти неподвижных судов, покачивавшихся от одного края
горизонта до
другого в двенадцати милях от берега; они стояли так круглый год, слепые и
притихшие, в
кромешной тьме, упираясь носом в корму соседа, протянувшись цепочкой от Флориды
до
штата Мэн, одни на якоре, другие дрейфуя на волнах - паруса убраны, команда
словно
поражена параличом (сверху, с наблюдательного поста, даже трудно понять, какое
судно стоит
на якоре, а какое дрейфует). Здесь можно было встретить суда под всеми флагами,
кроме
американского, суда всех возрастов и классов, парусные, паровые и дизельные,
одни -
перезревшие, как груши, и совсем негодные для плавания, другие - новенькие, как
мечта, и
все нагруженные спиртным до самых шпигатов.
Если не считать вечной угрозы столкновения, опасность здесь грозила не
столько от
Закона, сколько от пиратов-налетчиков, появлявшихся на быстроходных судах,
снабженных
скорострельным оружием. Вот от этих уже откупиться было нельзя, не то что от
Закона: они
требовали все твои деньги или весь твой груз, а чтобы не было |