иние глаза. Они сделались ещё шире, когда генерал бережно вытащил девочку
из машины...
- Ой! - перепуганно сказал клоун, поспешно стаскивая свой мотоциклетный
шлем. -
Посмотрите... А что это... на лбу?
Только сейчас генерал заметил, что под волосами внучки темнеет пятно.
Раньше, видать,
светлая чёлочка скрывала, да и генерал впопыхах не приметил... а теперь...
холодея от ужаса,
дедушка Тима разглядел на бледной коже чуть повыше переносицы нечто, похожее на
оттиск
резинового штампа. Красивые такие буквы, с фитюльками под старину, настоящее
рабское
клеймо:
А чуть ниже - мерзкий, по-настоящему непристойный рисунок.
- Одеколон! Быстро, едрёна-гангрена! - заторопился Тимофей Петрович.
Однако...
клеймо не стиралось. Когда генерал попытался удалить его при помощи носового
платка,
пропитанного одеколоном, отметина изменила цвет, теперь она была ярко-красной,
как свежая
ссадина и даже, казалось, немного увеличилась в размерах!
- Надюня, внученька, всё хорошо... - запыхтел генерал, поспешно прилаживая
на лоб
девочки маленький пластырь. - Приказываю открыть глазки, слышишь? Вон смотри,
это же
твой любимый Снежок, он прискакал к тебе из парка. Погляди, какой у него
красивый бант на
хвостике!
- Семь тысяч сто пять, - еле слышно отозвалась девочка.
- Давайте я возьму это на себя, - быстро прошептал клоун Петя, вытаскивая
из
мотоциклетного багажничка шуршащий пакет с игрушками. - А Вам лучше позвонить
врачам.
У девочки психологический шок. Кто-то очень злобно пошутил над ней. Посмотрите,
какие
колючие слёзы. Я видел такие слёзы у детишек в шахтёрском посёлке года два
назад.
- Добро, приступайте немедленно! Развеселить, и чтоб никаких штампов на
лбу! -
бормотал седой генерал, тиская пальцами кнопки телефона. - И ещё - срочно
позвонить в
наш госпиталь... там врачи хорошие!
Через несколько часов Наденька внезапно перестала считать и раскрыла
глаза.
К счастью, генерал уже распорядился убрать, |