ее парень. А теперь
все по правде. Не будь Дэвид таким чурбаном, она бы и завестись могла.
Эмили снимает платье через голову и остается голой. Только теперь она замечает,
что Дэвид уже извлек наружу член - толстенький, короткий и еще довольно мягкий.
Дэвид рассеянно его теребит. Не дрочит, а просто пытается возбудиться. Почему же
у него не встал до сих пор? Она ведь перед ним разделась. Наверное, "нью-эйдж"
виноват.
Он тушит сигарету и зовет:
- Иди сюда.
Потом он плачет, а Эмили молча сидит рядом и курит, словно в трансе, и все
болит. Секс продолжался три часа. Ни о каких извращениях Дэвид не заикался, даже
не попросил сделать минет. Только всаживал свой толстенький член - три часа
подряд, без устали, будто взбесившаяся швейная машинка. Первый час Эмили
послушно стонала, подмахивала, работала мышцами. Второй час планировала
выставку. Третий и последний - с ощущением, будто ее трут наждачной бумагой,
твердила про себя "Лондон" Уильяма Блейка.
И вот теперь Дэвид рыдает. Какого дьявола? Это ей полагается расплакаться, а не
ему. Но она слишком устала, ей плевать. Она просит разрешения остаться на ночь,
Дэвид соглашается и всю ночь к ней льнет. Словом, проститутка из Эмили никакая.
Целуется с клиентами, остается на ночь и не вспоминает о кондомах. К таким
нюансам "Счет" ее не подготовил.
Утром Дэвид мямлит что-то насчет оплаченного номера и уезжает. Эмили дремлет до
десяти, просыпается, садится в постели и заказывает в номер завтрак и газету.
Шторы уже раздвинуты (дело рук Дэвида? Шарман). Солнце бьет Эмили в лицо, она
закуривает и вспоминает прошедшую ночь. На тумбочке у кровати находит деньги.
Пересчитывает: Дэвид оставил двести десять фунтов. Чаевые. Какая щедрость! Но
под ярким солнцем бравада тает. Случившееся почему-то больше не кажется ей
забавным.
Эмили подташнивает. Какого черта она тут делает? Рядом нет друзей, оценить
иронию судьбы некому, и ситуация приобретает трагический оттенок. Сначала Эмили |