е, но в последний год
приняла решение стать здоровой, нормальной и потому заставляла себя есть
регулярно и уже набрала одиннадцать из двадцати сброшенных фунтов, теперь она
спала без снотворного, ей даже не приходилось выпивать на ночь стакан красного
вина, что стало у них с Г. своеобразным ритуалом за те три месяца, что они
прожили вместе, - да, даже это было не нужно.
И вот она добилась своего, стала здоровой, нормальной. Стала настоящей
американской девушкой, ты хочешь выглядеть как можно лучше и радоваться жизни.
И все же она избегала появляться в Гованде Хайтс, родном доме. Испытывая острое
чувство вины перед матерью, которая беспокоилась о ней, и перед отцом, с которым
постоянно грызлась из-за "политики", а по существу из-за того, что таланты отца
остались невостребованными, но постепенно отношения между ними улучшились, Келли
была теперь в хорошей форме и осмотрительно избегала некоторых друзей -
разочарованных идеалистов, гневных сторонников регулируемой рождаемости и даже
самого мистера Спейдера, который после недавнего развода (третьего) ходил
небритый, отрастил брюшко, его рыжеватые волосы заметно поредели, он был
постоянно под мухой, а когда улыбался, обнажал неровные зубы, на его лице - лице
шестидесятилетнего младенца - обозначались ямочки, как-то в офисе она жутко
смутилась, почувствовав на себе его взгляд и слыша учащенное хриплое дыхание, из
его ушей и ноздрей торчали жесткие волосы, бедняга Карл Спейдер, а ведь когда-то
его имя не сходило с первых полос газет - имя златоуста, красноречивого белого
сторонника Мартина Лютера Кинга и Джона Фицджеральда Кеннеди, а что теперь? -
полутемный офис на Бриммер-стрит, обращенный окнами на складские помещения, да
"Ситизенс инкуайери" с тиражом всего 35-40 тысяч, а ведь в годы расцвета тираж
достигал 95-100 тысяч, не уступая "Нью рипаблик", но упаси вас бог в разговоре с
Карлом Спейдером упоминать "Нью рипаблик", где, кстати, сразу после колледжа он
нескольк |