чаями и законами.
Несравненно более противонравственным, а стало быть, и подлежащим более
тяжкой
каре закона является прелюбодеяние, совершаемое женщиной. Нарушительница
супружеской верности обесчещивает не только себя, но и своего мужа, и детей, не
говоря
уже о том, что на свете появляется ребенок "неизвестного отца". Природный
инстинкт и
общественное положение легко могут совратить мужчину с пути истинного, тогда как
женщина поставлена в этом отношении в гораздо более благоприятные условия.
Для незамужней женщины половая жизнь также складывается совершенно иначе,
чем
для мужчины. Общество требует от холостого мужчины только приличия, от женщины -
вместе с тем и целомудрия. Культурный уровень современного общества допускает
половую жизнь у женщины только в браке.
Целью и идеалом женщины, даже погрязшей в пороке, является только брак.
Женщина,
как верно замечает Мантегацца, желает не только удовлетворения своих чувственных
влечений, но и защиты, и содержания себя и своих детей. Самый распущенный
мужчина
требует от женщины, которой он предлагает руку и сердце, целомудрия как в
прошлом,
так и в настоящем.
Щитом и украшением женщины в стремлении к достижению этой достойной ее цели
служит стыдливость. Мантегацца метко назвал последнюю "одной из форм физического
самосохранения у женщины".
Здесь не место вдаваться в подробности антрополого-исторического
исследования
развития этого прекраснейшего украшения женщины. По всей вероятности, женская
стыдливость представляет наследственно совершенствуемый продукт культурного
развития.
В полном противоречии со стыдливостью стоит стремление обнажать свои
прелести,
которое под защитой законов о моде и санкционированных условных понятий о
приличии
позволяют себе в бальном зале даже самые скромные девицы. Мотивы этого понятны.
По
счастью, они столь же мало доходят до сознания целомудренных девушек, как и
побуждения гой периодически возвращающейся моды рельеф |