то совсем недавно был в полном восторге, стал
совсем вне себя от страха. Он спрятался за спину моих клеветников. Ситуация,
которая могла бы стать прекрасной возможностью защитить нашу культуру,
превратилась в грязную ярмарку, жалкую ярмарку тщеславия. Ситуация превратилась
в комический хор: "И я, и я, и я тоже". Подобно теням из прошлого, которое
никогда не умирает, те, кого я часто называю "стрекозами", развели большой
костер, чтобы сжечь еретичку, и давай вопить: "В огонь ее, в огонь! Аллах акбар,
Аллах акбар!" И давай обвинять, осуждать, оскорблять... Каждый день - нападки
или
клевета. Они напоминали суд над салемскими ведьмами. "Повесьте ведьму, повесьте
ведьму". Дошло до того, что они коверкали мое имя, издевались над моим именем: в
своих статьях они дали мне прозвище Оргиена. Мне говорили об этом те, кто взял
на себя труд прочитать их. Я же - нет. Во-первых, потому что знала, о чем в них
говорится, и любопытства не испытывала. Во-вторых, потому что в конце моей
статьи я предупреждала, что не буду участвовать в пустых дискуссиях и в
бесполезной полемике. В-третьих, потому что "стрекозы" неизменно являются людьми
без идей и без качеств. Это наглые пиявки, постоянно пристраивающиеся в тени
тех, кто на свету. Это посланники пустоты. Их журналистика скучна.
Старшим братом моего отца был Бруно Фаллачи. Великий журналист. Он ненавидел
журналистов. Во времена моей работы в газетах он прощал меня только тогда, когда
я рисковала жизнью на войне. Но он был великим журналистом. Он был и великим
главным редактором и, перечисляя правила журналистики, громогласно заявлял:
"Главное правило - никогда не заставляй читателей скучать". "Стрекозы" же
навевают на читателей скуку.
В-четвертых, потому что я веду очень суровую и интеллектуально Богатую жизнь. Я
люблю учиться так же сильно, как и писать, я наслаждаюсь одиночеством или
обществом образованных людей, и такой способ существования совершенно не
оставляет места для по |