ых
человеческих чувств, суждениями, принятыми лишь на веру. Единственным предметом,
за который особенно уцепился Декарт, была математика. И после выхода из коллегии
он стремится строить свою жизнь и науку на "пустом" месте с помощью только
одного архитектора и наставника - математического разума - и выработанных этим
разумом правил и средств.
Видимо, идеи, захватившие Декарта, носились в воздухе века, и подобным
"архитектором" (так сказать, воплотившимся математическим разумом) стал для
Блеза его отец. Этьен Паскаль не отправил мальчика в коллеж, не нанимал для него
домашних учителей, а сам был единственным учителем и воспитателем сына. Он учил
Блеза внимательно наблюдать за окружающими явлениями, размышлять над ними,
отдавать себе ясный и полный отчет во всех действиях и поступках. Этьен Паскаль
заранее составил и тщательно обдумал план обучения сына. При этом он
придерживался того правила, что трудность изучаемого предмета не должна
превышать умственных сил ребенка и должна соответствовать его возрасту. Поэтому
отец решил не учить сына латинскому и греческому прежде двенадцати лет (в
иезуитских коллежах они начинали изучаться гораздо раньше), а математике, как
одному из основных предметов плана, раньше пятнадцати или шестнадцати лет. Зато
с восьми лет он стал давать Блезу общие понятия о различных языках, объясняя,
как они складываются, передаются из одной страны в другую и подчиняются
грамматическим правилам. Затем он показывал, как с помощью правил можно изучать
иностранные языки. Давая основания всеобщей грамматики, отец учил Блеза мыслить
сугубо рационально и теоретически, искать общие законы и принципы всех вещей и
лишь затем вступать с ними в непосредственный контакт, переходить к отдельным
частным вопросам. Таким образом, вспоминает Жильберта, когда брат начинал
впоследствии изучать языки, он знал, для чего это делает, и занимался теми
вопросами, которым следовало уделять больше внимания.
Ознакомив сын |