й. - Ты теперь работаешь
с крутыми ребятами, а мыслишь понятиями уличной девки! Мы едем в Париж, а там
тебя ни
одна собака не знает. Да, конечно, у здешних фараонов и начальничков есть твой
индекс. Но
ведь цифры - это только цифры, а твое досье - всего лишь стопка перфокарт.
Индекс можно
изменить, для этого есть способы. - Он взглянул на изумленное недоверчивое лицо
Сибил и
широко осклабился. - Да, согласен, в Лондоне твоем драгоценном это не так-то
просто. А вот
в Париже, под боком у Луи-Наполеона, обстановочка совсем иная! В привольном
городке Пари
все дела делаются быстро, как по маслу, особенно дела авантюристки с хорошо
подвешенным
языком и красивыми ножками.
Сибил закусила костяшку пальца, у нее защипало в глазах. Конечно же, это
было от
едкого дыма калильной лампы - и страха. Новый индекс в правительственных машинах
- это
новая жизнь! Жизнь без прошлого. Мысль о подобной свободе приводила в трепет. Не
столько
тем, что значила эта свобода сама по себе, хотя и от этого кружилась голова. Но
что может
потребовать Мик Рэдли в обмен, за такое-то?
- Ты что, и вправду можешь изменить мой индекс?
- Я могу купить тебе в Париже новый. Выдать тебя за француженку, или
аргентинку, или
американскую беженку. - Мик скрестил руки на груди. - Пойми меня правильно, я
ничего не
обещаю. Тебе придется это заработать.
- Ты ведь не дурачишь меня, Мик? - голос Сибил дрожал. - Ведь я... я могу
быть
очень, особо мила с тем, кто окажет мне подобную услугу.
- Правда, что ли? - Мик глядел на нее, засунув руки в карманы и
раскачиваясь на
каблуках.
Слова Сибил, дрожь в ее голосе раздули в нем какую-то искру, это читалось в
его глазах.
Страстное, почти плотское желание, о котором она всегда смутно подозревала,
желание...
покрепче насадить ее на крючок.
- Да, если ты будешь обращаться со мной по-честному, как со свой ученицей,
а не
какой-нибудь слабоумной девкой, которую можно использовать, а затем выбросить,
как с |