исунке одно и
подчеркивать другое, она заставит пастельный мелок выписать каждую косточку его
четко вылепленного подбородка и скул,
все его суровое лицо.
- Вы бы согласились мне позировать? - еле слышно проговорила она.
Шериф откинулся назад, словно просьба удивила его.
- В одежде или без? - спросил он, усмехаясь одной стороной рта.
- В любом виде, - сказала Стейси, чувствуя, что ей не хватает воздуха. У нее
было такое ощущение, что Дерек
Чанселор может быть опасным и как шериф, и как мужчина.
Он пил пиво и откровенно разглядывал ее.
- Знаете что, Стейси Миллман? Вы называете мне, прямо здесь и сейчас,
действительную причину вашего приезда в
Хантерз-Бэй, а я раздеваюсь для вас догола вон там, посреди площади.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Утро выдалось серое. Поднимавшийся от реки туман ухудшал видимость и придавал
зданиям и деревьям призрачные
очертания. День не для занятий живописью и определенно не для поездки на
автомобиле. Испытываемое Стейси смутное
беспокойство заставило ее выйти из гостиницы на пешую прогулку - она надеялась,
что влажный свежий воздух выветрит у
нее из головы осевшую паутину ночных кошмаров.
А ведь еще разговор в баре с Дереком Чанселором! Боже, как он хорош, этот
шериф! Если бы он устроил стриптиз на
городской площади, я ни за какие коврижки не пропустила бы такого зрелища. На
что только не пойдет человек, чтобы
получить желаемое!
Было совсем не трудно забыть, что он шериф, и сосредоточиться на том, чем
наградила его природа. В Нью-Йорке
Стейси почти не приходилось встречать таких мужчин, как он, это уж точно.
Знакомые ей мужчины были либо поглощены
своей карьерой, либо являли собой другую крайность - гонялись за даровым
удовольствием. Похоже, они все еще не
разобрались, как принимать недавнюю эмансипацию женщин. Может, сам город
осквернял мужскую натуру? Или же все
дело было в том, что Стейси просто не везло?
Она понимала: как бы она ни любила Нью-Йорк, что-то от с |